Сен-Жермен хотел ошеломлять. Часто это удавалось. Он говорилс решительностью учителя начальной школы и с достоинством мудреца. У него былиразнообразнейшие знания, он владел многими языками, был хитрым химиком, обладалархивной памятью, очень приятной наружностью и был виртуозом игры на скрипке иигры с женщинами. Он давал им пудру и косметику для украшения и чудесныйэлексир, чтобы они (не омолодились, это выше его сил) оставались в томвозрасте, который уже достигли. Эту чудесную воду, будто бы доставшуюся емудорого, он отдавал даром.

Этим элекиром он завоевал благосклонность Помпадур. Мадам дюБоссе, ее камеристка, сообщает в своих мемуарах разговор между Сен-Жерменом иПомпадур, который она подслушала и сразу же записала. Сен-Жермен много говорило своих личных знакомствах с Марией Стюарт, Маргаритой Валуа и Францем I; когдаПомпадур смеясь указала на невероятность подобного, он в ответ возразил, что унего прекрасная память и он прочитал много книг по французской истории; таквременами он забавлялся, что не прямо высказывался, но позволял думать, что жилв далекие времена. С определенными людьми он обходился как престидижитатор,который массу трюков показывает некоторым близким людям.

Казанова тоже делал различие между обычными жертвами ижертвами рафинированными, к которым он обращался как к соучастникам со смехом иподмигиваниями.

Лишь редко терял он из-за этого в действенности иавторитете. Напротив, просвещенные жертвы, разгадавшие одну уловку, тем легчеподдавались на другую.

Помпадур не верила в легендарный возраст Сен-Жермена, нотвердо верила в его чудесную воду.

Казанова с обычной тонкостью замечает, что эта вода или еедаритель в самом деле действовали если не на физику знаменитой метрессы, то наее мораль. Она поклялась королю, что действительно чувствует, что больше нестареет. Помпадур устроила Сен-Жермену беседу с королем, который быстроочарованный, оборудовал ему уютную лабораторию. При все более грозящей скукевыбора между охотой за дичью и охотой в своем «Оленьем парке», монарх надеялсяразвлечься изготовлением красок. Он предоставил Сен-Жермену то жилье вШамборде, которое до этого давал маршалу Саксонскому, как Казанова слышал отсамого маршала, когда обедал с ним в Метце.

Король также дал Сен-Жермену сто тысяч франков, так как тотобещал своими экспериментами с красками помочь французским суконным фабрикампобить иностранную конкуренцию.

Этот замечательный человек, созданный обманщиком первогоранга, серьезнейшим тоном и почти мимоходом упоминал, что ему триста лет, что унего есть средства от всех болезней, что он обходиться с природой по желанию изнает тайну расплавления алмазов, из десяти-двенадцати маленьких камней онделает один большой чистейшей воды и того же веса. Такая операция для него лишьзабава. Все же Казанова не находил его бесстыдным. Конечно он не мог его так жеи уважать, но против воли и лучших пожеланий Сен-Жермен ему импонировал, также, как в конце столетия им были заинтригованы Шиллер и Гете.

Очевидно, Казанова находил в Сен-Жермене мастера магии,супершарлатана. Этот фантастический мошенник проходил сквозь восемнадцатоестолетие как миф, как комета со шлейфом обманутых жертв и фанатичныхпоследователей, почитавших его как божество. Он играл свою комедию, чтобынравиться, но также и для того, чтобы вводить в заблуждение и словно за пологомскрывать правду, что и называется настоящим мошенничеством. Никто не знает,где, когда и кем был рожден Сен-Жермен.

Казанова был ничуть не снисходителен с ним. Без сомнения онпобаивался сообразительного конкурента. На протяжении всех мемуаров онразоблачает, полный злости, все новые его обманы. Другого великого обманщикастолетия, Калиостро, он преследовал целым памфлетом.

Графа де Сен-Жермена считали португальским маркизом,испанским иезуитом, эльзасским евреем, пажом сборщика налогов из Сан Джермано вСавойе или потомком князя Ракоци и т.п. Фридрих II называл его человеком,которого никто не может расшифровать. Другие говорили, что он родился в 1706году в Байоне и является сыном принцессы Марии де Нойбург, жены короля ИспанииКарла II, и португальского еврея. Уже в 1750 году он появляется под различнымиименами. Людовик XV посылает его в Лондон в 1750 году к началу мирныхпереговоров. Но герцог Шуазель написал в Англию и потребовал от Питта высылкиСен-Жермена, потому что он русский шпион. Тем временем Сен-Жермен смог сбежатьи при дворцовом перевороте 1762 года, играл в России определенную роль. ОрасУолпол называет его двойным агентом. Из Санкт-Петербурга он отправился вБерлин, под именем графа Заноги, жил в 1774 году в Швабахе и актрисой Клеромбыл представлен маркграфу Карлу Александру фон Айсбах, который взял его вИталию. Через Дрезден, Лейпциг и Гамбург он уехал в Экернферд в Шлезвиге кландграфу Карлу Гессенскому, который предоставил ему убежище.

Из своей второй поездки в Индию в 1755 году он хотел добытьтайну улучшения драгоценных камней и тайну эликсира жизни. Он утверждал, что ненуждается в пище. Он многократно предсказывал смерть Людовика XV. Временами онбесследно исчезал. Он утверждал, что был посвящен в высшие ступени масонства.Его величайшим талантом было, вероятно, искусство видеть насквозь чужиеслабости и использовать их. Несмотря на эликсир жизни он умер, наскучив жизнью,в 1784 году в Экернферде, как считали некоторые, в возрасте ста двадцатичетырех лет. Его верному ученику, ландграфу Гессен-Кассельскому, на чьих рукахон скончался, было девяносто два года.

Казанова попросил госпожу д'Урфе приглашать его, когда у нееза столом Сен-Жермен. Казанова хотел изучить его и вероятно контролировать егоконтакты с госпожой д'Урфе. Он не мог любить Сен-Жермена, они были слишкомпохожи друг на друга и встречались как соперники в некоторых местах имгновениях их бытия, у маркизы д'Урфе, у Помпадур, при дворе Людвига XV, угерцога Шуазеля, у голландских ссудных агентов.

Оба предъявляли одинаковые притязания, использовали схожиесредства для успеха, испытывали одинаковые приключения, дурачили те же жертвы,и делили многие профессиональные тайны. Игра, женщины, масоны, иллюминаты,каббала, интриги, страсть к драгоценностям, гордость фальшивым титулом и мнимымвысоким родом, невыносимая страсть говорить о себе, мания вмешиваться вгосударственные тайны без очевидного личного интереса — характерны как дляодного, так и для другого. Только Сен-Жермен гораздо сильнее Казановы имелпотребность или нужду стирать свои следы и весь мир вводить в заблуждение.

При французском дворе, у Помпадур и во многих городах ЕвропыСен-Жермен был более удачлив, чем Казанова. Кроме того, он оскорблял тщеславиеКазановы. Оба были чрезвычайно разговорчивыми и занимательными салоннымильвами, но в присутствии Сен-Жермена Казанова вынужден был молчать. Фантаст иромантик Сен-Жермен был более блестящим рассказчиком, конечно также и потому,что наполовину ставил на дьявола, что щеголял мошенничеством, что употреблялболее крепкий табак. Казанова был реалист, даже в своих чудесах он охотнеедержался границы рационального; он был не только волшебник, но и юморист,скорее рассказчик анекдотов, чем шарлатан.