слёзы; ощутив на себе и взгляд наречённой, он тотчас же отвёл стыдливо очи в сторону.

Предстать перед будущей женой таким, испуганным, отчаявшимся, слабым, почти нагим и беззащитным — причём не телом, а душой — казалось ему величайшим позором.

Во рту всё ещё чувствуется вкус лекарства, горький и вяжущий.

— Что это было? — Ольга с беспокойством кладёт свою руку на ладонь князя, отчего он мгновенно отшатывается назад. Скорее от самого вопроса, чем от неожиданности.

— Я… это долгая истори… — отвечает Рюрикович, но его тут же прерывает Вещий Олег, мышцы на лице которого дёргаются от нетерпения и волнения.

— Вам лучше не задерживаться здесь и вернуться к гостям. Торжество не терпит отлагательств, — не оставляет и шанса диалогу молодожёнов воевода. — Если среди местной знати и богачей распространятся слухи о состоянии князя, то никакой выгоды мы от этого не получим.

— Но эти костры! — сжимает руку Игоря варяжка и сверкает сталью своих пронзительно-серых глаз на дядю князя. — Кто знает, не станет ли ему хуже от сполохов? Не подставим ли мы себя ещё больше?

— Снадобье успокоит его, действие продлится часа три-четыре — этого должно хватить. Ступайте.

— Но…

— Немедленно. Народу нужны зрелища, и если мы не предоставим их, то они устроят свои собственные — куда более жестокие и дикие, уж поверьте, — Вещий Олег помогает племяннику подняться и приоткрывает выход из шатра перед парой, жестом отправляя их наружу. — Прошу.

Сам воевода остался внутри полога наедине со своими мыслями, а Ольга — с по-прежнему беспокойным Игорем — за руку с последним вернулась к остальным. Гостомысл с женой, признаться, потрудились на славу и свели любые кривотолки на нет: дескать, князю стало не по себе от жара у костров, вот и отошёл он в один из шатров.

Гости торжества за своими разговорами и играми даже не заметили, когда монаршая черта снова влилась в общее веселье. Ольга, бегло оглядев присутствующих, склонилась над будущим супругом и прошептала:

— Ежели я не буду знать, что за недуг Вас обуял, княже… То как же я сумею помочь? На падучую болезнь это не похоже (1).

— Не сейчас, — сквозь зубы процедил напрягшийся князь, глядя, как их заметили и тотчас же перевели взгляды на обоих, превратив в центр всеобщего внимания. — И не сегодня.

— От нас ждут, что мы закончим начатое. Если перепрыгнет влюблённая пара, держась за руки и не разомкнув их, через купальский костёр, то они будут неразлучны до конца жизни. Готовы?

Игорь кивает и крепче сжимает руку своей спутницы, в этот же момент из-за праздничного стола поднимается, вставая на лавку, чтобы хоть как-то выделиться из остальных присутствующих, Хрущ. Карлик поднимает кубок с мёдом и небрежно кланяется хозяину киевского престола.

— Княже, рад видеть Вас на ногах. Если понадобится лекарство от реакции на жар и духоту, я всегда готов помочь — слышал, что…

— Для меня уже успели за эти минуты подготовить погребальный костёр? — рассмеялся наследник Рюрика и пожал плечами, а в глазах его заблестели озорные искры. — До меня тоже дошли эти слухи, а в таких обстоятельствах лучше встать первым — иначе найдутся те, кто захотят вынести меня из собственного шатра вперёд ногами.

Бояре и купцы, собравшиеся за столом, разразились смехом и аплодисментами; сам Рюрикович лучезарно улыбнулся, глядя на свою невесту, расцветшую подобно розе. Девица застенчиво отводит глаза, щёки её покрываются румянцем.

— А теперь — позвольте нам закончить начатое, — продолжает Игорь и поднимает над головой сомкнутые руки себя и избранницы, развернувшись и медленно зашагав к пылающим во тьме летней ночи кострам.

Несмотря на всеобщее ликование и веселье, князь всё ещё находится в плену особого трепета, страха, что произошедшее вновь повторится. Однако эту тревогу не может затмить его непоколебимое желание завершить старинный и важный обряд и сделать то, чего от них все ждут.

Спустя какой-то миг они останавливаются лицом к лицу перед золотыми сполохами, у высокого ослепительного костра, жадные языки которого устремляются вверх, стремясь лизнуть саму звёздную вышину.

— Закройте глаза и доверьтесь мне, княже, — доносится до Игоря уверенный шёпот дочери Эгиля. — Вместе у нас получится. Главное — не колебаться.

На мгновение в сердце правителя мелькает сомнение, но он доверяется совету избранницы. Закрыв глаза и крепко сцепив руки, они набираются смелости и синхронно, в унисон отталкиваются своими ступнями от земли.

Свежий ветер, несущий аромат цветов и прохладу с берегов реки, треплет их волосы, а багровые щупальца Сварожича тянутся к ступням, но остаются ни с чем — у них получилось!

Страх сменяется захлестнувшим сердце восторгом. Влюблённые поднимают по-прежнему сомкнутые ладони с переплетением пальцев над головами, и их встречает волна одобрительных возгласов, рукоплескания и тостов.

— За князя Игоря!

— За молодых!

— Да будет их союз вечен, как пламя Рарога! (2)

С этого момента прыжок пары через костер запечатлевается в памяти всех, кто стал его свидетелем, а сами Игорь и Ольга, счастливые, полные радости и любви, тонут в сверкающих не то от бликов костров, не то от совершённого ими действа глазах друг друга.

Едва ли княжеская свадьба была традиционной: ни сватовства, ни рукобития, ни девичника да "великой недели" никто не проводил, и лишь в ночь летнего солнцестояния было решено соединить торжество с привычными народу играми и обрядами.

— От лица богов небесных, от лица народа земного, — громко заявил, связывая левую руку жениха и правую невесты расшитым золотыми нитями рушником (3), Гостомысл. — Нарекаю Игоря, сына Рюрика, да Ольгу, дочь Эгиля, честны́ми мужем и женой!

— Вместе отныне вы как семья, по одной реке поплывёт ваша ладья, — поклонилась супругам Богуслава и протянула обоим свадебный каравай — тот самый, что они вместе испекли вечером.

Одно блюдо сменялось другим, один тост следовал за предыдущим. Жена посадника с несколькими другими знатными девицами усадили Ольгу под украшенную лентами, цветами и разноцветными бусами берёзку и хором запели:

— У ворот берёза стояла,

Ворота ветками застлала,

Туда Ольгушка въезжала

И верх той березы сломала.

Стой, моя берёзонька,

Стой теперь без верху.

Живи, мой батюшка,

Теперь без меня…

Богуслава, взяв у помощницы золотой гребень, принялась расчёсывать им русые волосы невесты; прочие же девушки, размахивая цветными шёлковыми ленточками, закружились вокруг них в хороводе.

— За стол когда невесту приведут, две косы ей заплетут: была одна — стало две, была девушка — стала женщина, — молвила жена посадника и заплела волосы Ольги в пару тугих кос. Гостомыслова супруга окрутила косы вокруг головы княгини и увенчала ту богатой драгоценной кикой (4), украшенной жемчугами, рубинами и изумрудами.

— Во