Вот же репейник. Я разогнулась и, достав из кармана платок, вытерла рот.

— Я пришлю вам кого-нибудь с запиской, господин Шефнер. Обещаю, если буду умирать, то сообщу вам.

— Завели бы вы себе телефонный аппарат.

К счастью, в этот момент нас увидела Кати и, сразу поняв, в каком я состоянии, увела меня в дом, оставив Шефнера на крыльце.

Поднявшись в свою комнату, я разделась, желая одного — спрятаться под одеяло. Сняла с рук кольца, стянула браслет… и заметила на нем трещину. Узкую, но достаточно глубокую. Подняла браслет к глазам, пытаясь понять, как это произошло. На механическое повреждение похоже не было. Неужели Шефнер соврал и использовал ментальную магию, отчего артефакт и сломался?

Нет, тут что-то другое. Я чуть надавила на края трещины, и пальцы внезапно обожгло холодом. И что самое странное — произошел непроизвольный выброс чар. Ментальных чар. К счастью, я успела их не только заметить, но и отразить. Уселась на пол и несколько истерично рассмеялась, осознав, что произошло. Меня зачаровал мой собственный браслет! До этого артефакт ментальной защиты поглощал магию, но сегодня он внезапно сработал по-другому. Но как именно? Заставил меня испытывать желание?

Нет, не совсем. Я помнила, что мне рассказывал Шефнер о менталистике. Чувства не возникают из ниоткуда. Значит, я и в самом деле испытывала страсть к Шефнеру. А чары усилили то, что есть.

На Мартина Шефнера, впрочем, мой артефакт влиять никак не мог. Он действовал вполне сознательно и зашел настолько далеко, насколько я ему позволила. При мысли, чем это могло закончиться, меня бросило в жар. Вот же негодяй!

И все же он остановился сразу, едва я выразила протест. И потом повел себя корректно — не насмехался надо мной, не выражал свое превосходство и даже попробовал успокоить. Немного придя в себя и взглянув на ситуацию со стороны, я признала, что маг показал себя с не самой плохой стороны. Вполне себе приличным человеком, правда, несколько несдержанным в выражении своей… м-м-м… симпатии ко мне.

Странное направление приняли мои мысли — этак к завтрашнему дню и вовсе успею оправдать Шефнера. И неудивительно. Не считая конфуза после, то, что произошло между нами, было не только волнующим, но и весьма приятным…

Я повернула голову и взглянула на себя в напольное зеркало. В нем отразилась встрепанная покрасневшая девушка в сползшей с плеча тонкой сорочке. Вроде бы во мне ничего не изменилось, и все же я выглядела иначе. Чувствовала себя другой.

Говорят, когда люди влюбляются, они меняются. Полагаю, я вляпалась в эту самую «любовь» по уши. И уже стало не так важно, что мужчина, «наступивший» мне на сердце, беспринципный обманщик, нахально вторгшийся в мою жизнь, думающий, что имеет право мной распоряжаться. Конечно, меня порой пугало и злило его поведение, но с самим Мартином Шефнером я почти готова смириться. Тем более он являлся полной противоположностью моему беспечному и легкомысленному отцу. Тот был хорошим человеком, но оказался весьма плохим мужем для моей матери. Его мне напоминал Петер. Поэтому при всей моей симпатии к сокурснику я никогда не воспринимала его всерьез. А вот Шефнера при всем желании нельзя было назвать беспечным. И он сказал тетушке, что имеет твердые намерения по поводу меня.

Я перебралась на кровать и, накрывшись покрывалом, свернулась в клубочек, оставив небольшую щелочку для поступления воздуха. Старый испытанный способ спрятаться от гнетущих мыслей и проблем, до этого всегда безотказно срабатывавший. В этот раз он меня подвел.

Довольно скоро я задремала. Снился мне все тот же Шефнер, не желающий покидать меня даже во сне. Мы находились у озера, моя голова лежала на его коленях, он перебирал мои волосы, негромко о чем-то рассказывая. А я глядела на него снизу вверх, не в силах отвести взгляда от его лица, необыкновенно умиротворенного и мечтательного сейчас. Сколько времени мы так провели? Казалось, прошли часы, но солнце все еще было в зените. Я подняла руку и коснулась щеки мага.

— Мартин! — позвала его.

Он замолчал и посмотрел на меня. И чем дольше смотрел, тем тревожнее мне становилось. А затем резкие черты лица мага начали плавиться, сменяясь другими, навсегда впечатавшимися в память. Рено. Алертийский менталист.

Резко проснувшись, обнаружила, что простыня подо мной сбилась, а сорочка намокла от пота. Сердце рвалось из груди. Настоящий кошмар. Давно они мне не снились. Взглянув на часы, стоявшие на прикроватном столике, я убедилась, что уже вечер. Но спать больше не хотелось. Приняв ванну, оделась в домашнее платье и спустилась вниз, чтобы сделать ромашковый чай. Нужно было как-то себя успокоить. Но до кухни так и не добралась. В дверь позвонили. И я даже догадывалась, кто это может быть.

Открыв дверь Шефнеру, придала лицу самое виноватое выражение.

— Простите, я забыла отправить вам записку.

— О, вижу, вы уже в чуть лучшем настроении, — заметил менталист.

— У меня все хорошо, — подтвердила я.

Во взгляде его отобразилось сомнение.

— Вы позволите мне войти? Если я буду стоять у вас на крыльце, могу привлечь внимание.

Это была не лучшая идея — впускать мага в дом. Но я кивнула и пропустила его внутрь. Глава СБ направился в гостиную, но я остановила его.

— Давайте поговорим в кабинете, если не возражаете.

Если Шефнер и удивился такому странному выбору, то не подал вида. И к лучшему. Не объяснять же, что воспоминания о том, как он прижимал меня к себе в ту ночь, когда заночевал здесь, волнуют меня. Хотя в его автомобиле я теперь тоже буду смущаться. Поэтому сейчас самое главное — не создать неловких воспоминаний такого рода о кабинете.

В этот момент в коридоре появилась Кати. Увидев Шефнера, она несколько растерялась. После смерти деда поздних гостей в доме больше не было.

— Вам… принести что-нибудь? — запинаясь, спросила служанка. — Может, вы будете ужинать? Или чай?

Я кинула вопросительный взгляд на Шефнера.

— Мне кофе. Спасибо, Кати.

— Я буду ромашковый чай. И те бисквиты, что ты испекла вчера.

Пить успокаивающий чай рядом с Шефнером было так же эффективно, как прикладывать к отрубленной конечности подорожник, надеясь, что заживет. И все же я не стала изменять своему выбору. В конце концов, я всегда могу добавить в чай коньяка, хотя редкая получится гадость.

Решила не прятаться за массивным письменным столом и уселась в одно из кресел, стоявших друг напротив Друга.

— Вижу, я перестал вызывать у вас… такую резкую антипатию.

— Простите. Мое состояние не было связанно с вами.

— Я рад, — ответил маг и посмотрел на мои руки, — что вы стали чувствовать себя в большей безопасности.

А ведь точно — на мне не было ни одного артефакта. Даже ментальных, которые я не снимала и ночью. Видимо, в моем взгляде отразилась паника, так как Шефнер поспешно сказал: