Абдула, кажется? Он когда-то с Хозяином дела вел. Он же и замочил его, скорее всего. А теперь его Орхан свергнет при помощи внука, Абдулы-младшего.

– Что за фильмов ты насмотрелся, сын?

– Фильм я смотрел тоже. На нем с Хозяином и Абдулой (тогда он охранником был при нем, за спиной стоял с автоматом) и с нашим Василием Ивановичем обсуждали похищение какой-то белой девочки. – И рассмеялся, но так визгливо, нервно, что было ясно – парень на грани. – Мой дед тот еще упырь, оказывается! А ты, не знаю, лучше ли… – Голос сорвался. Ярик стал задыхаться. – Заработал не на торговле тканями, так ведь?

Антон хлестнул сына по лицу. Никогда не бил, даже по попке. А тут влепил пощечину.

– Это чтобы ты успокоился, – сказал он. – Где ты раздобыл видео?

– Деду кто-то подкинул диск. Он попросил меня включить его. Как первые кадры увидел, разнервничался, велел диск вытащить. Когда я это сделал, он его разломал. Только не знал старый, что я скопировал содержимое видеофайла.

– Наш дед тогда работал под прикрытием. На Интерпол.

– Ой, не надо мне вешать! Но если тебе так хочется, я сделаю вид, что поверил. Ты только Карину спаси. Пожалуйста.

– Не мог Орхан ее похитить. Это безумие!

– Значит, он сошел с ума. Звони ему. Или кому-то другому. Иначе я сам сделаю это, и подниму на ноги всех: полицию, ОМОН, ФСБ! У Федеральной службы безопасности тоже есть горячая линия, папа, я узнавал!

– Успокойся. Выпей колы своей. У тебя без нее ломка. Я позвоню Орхану.

– Если хоть волосок упадет с ее головы…

– То…

– Я стану как Павлик Морозов, герой твоего детства… И сдам тебя и деда полиции.

– Зря я тебя не порол, – прорычал Антон.

– Можешь начать хоть завтра. А сейчас позвони, пожалуйста. Каждая минута на счету!

Рыжов достал из кармана своих безупречных брюк от Hugo Boss телефон, поднес к безупречному лицу, держал его безупречными руками, открыл безупречный рот, чтобы заорать на арабском:

– Ты что творишь, крыса?!

Мария удивилась тому, что поняла каждое слово. Она думала, что совсем забыла арабский. Оказалось, нет.

– Я тебе запретил…

Все, на этом ее познания в языке закончились. Изучала его ознакомительно, когда жила в Тунисе.

Антон долго говорил. И грубо. Но арабский и звучит не мягко. Закончив диалог, Рыжов убрал телефон обратно в карман и сказал сыну:

– Ты неправильно все понял. Орхан не похищал Карину. Он хотел еще немного с ней побыть до того, как уедет.

– Папа, повторяю, я не дебил! Что с ней? Крысенок отпустил ее? Да-да-да, я пониманию некоторые арабские слова. Так что не выкручивайся.

– С Кариной все в порядке. Она едет домой.

– Ее выкинут из машины у подъезда?

– Нет, оставят в ней.

– Тачка куплена через третьи руки, не зарегистрирована, понятно.

– Какой ты умный, оказывается. Но теперь пошли, я запру тебя в комнате, отберу всю технику, чтобы ты не натворил глупостей.

– Делай, что хочешь, но после того, как я поговорю с Кариной.

– Я же сказал, все с ней в порядке. Топай! – и подтолкнул сына к выходу.

Так закончился предпоследний акт драмы.

…Мария надеялась, что предпоследний. Но кто его знает!

Глава 6

Она заварила еще чаю. На сей раз не на одну чашку – на две.

– Антон, я тут! – сказала она, увидев, как Рыжов снова возникает в проеме. Она все еще сидела в темноте, но у лифта горели лампы.

– Мари, я потерял тебя! – воскликнул он и вошел. – Где ты пропадала?

Что она могла на это ответить? В дебрях дум, сомнений, страхов. Хотя физически все это время находилась в квартире Антона.

– Давай посидим, выпьем чаю, поговорим.

– С удовольствием. Мне так тебя не хватало сегодня. Малышка Мари, ты единственный человек, с кем мне спокойно, душевно. Я могу на тебя положиться.

Он пошел на ее голос, и включился свет.

– Да где ты?

– В закутке Ильджаса.

– Почему там?

– Тут есть чайник, чашки, травки. И варенье из инжира. Помнишь, мы ели его в Пакистане после музыкальных занятий? Наташеньке только оно удавалось, и она к чаю подавала именно его.

– Честно говоря, не помню. Мне казалось, там мы всегда лопали засахаренные фрукты и орехи. Халву еще.

Он дошел до закутка, плюхнулся на кресло-мешок. Раньше оно стояло в комнате Ярика. Но потеряло товарный вид, его собирались выкинуть, поручили это Ильджасу, но он уволок его в свою берлогу. Подумаешь, затерлось. Зато прочное, удобное.

– Чай, – Мария подвинула ему чашку, затем пластиковую вазочку с вареньем. – А это к нему.

– Я не хочу.

– Попробуй. Вспомнишь прошлое. – И изобразила игру на гитаре. Как тогда, когда подкараулила его после долгой разлуке в «Кривой козе».

– Его тоже варила Наташенька?

– Нет, Ильджас или его родственники. Варенье тут стояло. – Она первая сделал глоток чая. – Кстати, куда он пропал, ты не знаешь?

– Он и на мои звонки не отвечает. Боится, наверное. Думает, я его накажу за шашни на работе.

– А ты этого не сделаешь?

– Поругаю. Но не уволю. Такого садовника, как он, я не найду. Да и в другом он очень полезен, что хочешь соберет-разберет. Изобретет даже – поливочная система в этом саду его детище. – Он зачерпнул ложкой варенье. Отправил себе в рот. Проглотил. – Нет, не нравится оно мне, – сказал Антон, запив варенье чаем. – Привкус непонятный и эти косточки…

– Есть