вообще-то собиралась снова выпрямиться, но Блейк обвил меня руками и крепко держал.

– Я знаю, что тебе наверняка уже пора уходить, – пробормотал он и опять меня поцеловал. – Но давай еще немного полежим тут и притворимся, будто мира за окном не существует. Всего пять минут.

– Повышаю до десяти, – ахнув, предложила я, когда он мазнул губами по линии моего подбородка и перешел к шее. – Или до двадцати.

– Мне нравится с тобой торговаться, Джуд.

В следующий миг он нас перевернул и теперь лежал надо мной, а я тихо пискнула. Когда он поцеловал меня на этот раз, не было больше ни возражений, ни шуток, ни дурацких фразочек. Остались только он, я и огонь между нами, который никогда по-настоящему не угасал.

Двадцать минут пролетели слишком быстро.

Когда Блейк ушел в душ, я спустилась вниз по лестнице. Я знала, что нам будет еще труднее прощаться, если он пойдет меня провожать. Кроме того, это бы повысило вероятность быть застуканными его мамой, чего мы оба хотели избежать любой ценой.

После того как успешно прокралась по гостиной и выскользнула за дверь на террасу, я вздохнула с облегчением. Линды нигде не было видно. По пути через сад я ненадолго задержалась взглядом на том месте, где вчера ночью мы обнимались. Несмотря на холод этого утра, к моим щекам прилил жар. Больше всего мне захотелось вернуться и запрыгнуть к Блейку в душ. Вместо этого, быстро оторвав взгляд от примятой травы, я побежала к середине забора на границе наших участков и перелезла через него.

А когда я обошла сарай, чье-то покашливание заставило меня остановиться. Я оцепенела и подняла глаза.

Рядом с одним из столиков стоял Эзра с корзиной в одной руке и грязной тарелкой в другой. Приподняв бровь, он обвел меня взглядом с головы до ног. Затем помотал головой и с грохотом положил тарелку к остальной посуде.

Я оглянулась на сад Блейка, потом вновь повернулась к брату. Неуверенным шагом приблизилась и начала вместе с ним убирать тарелки в корзинку.

– Пожалуйста, не говори ничего маме с папой. Или Линде, – пробормотала я.

Он лишь снова покачал головой. Следующая тарелка, которую он бросил в корзину, мрачно звякнула.

– Эзра! – воскликнула я и уже собиралась отнять у него корзину, когда он со стуком поставил ее на стол.

– Я же ничего не говорю! – прорычал он.

– Да, но ты швыряешься посудой, а это чуть ли не хуже.

Брат просто опять покачал головой. Потом потер обеими руками лицо.

– У меня выдалась дерьмовая ночь, а твое счастливое лицо только усугубляет ситуацию. Прости.

– Что стряслось? – спросила я и тут же вспомнила лихорадочный блеск в его глазах, когда вчера он строчил что-то в телефоне.

Эзра глубоко вздохнул и опустился на стул за столиком на террасе. Он раскрыл рот и снова закрыл. Затем пожал плечами:

– Меня бросили.

– Что?! – выпалила я.

Он еще раз потер лицо, причем с такой силой, что наверняка теперь будет похож на помидор.

– Я… Черт, Джуд. Я хотел позвать его домой. То есть… сюда. И наконец рассказать обо всем маме с папой.

У меня перехватило дыхание. Эз спрятал лицо в ладонях. Я мгновенно присела перед ним на корточки и мягко обхватила его запястья. Потом убрала руки от его лица. По щекам расползлись красные пятна, и он так стиснул зубы, будто челюсть свело судорогой.

– Ты собирался сказать маме с папой? – прошептала я.

Он пожал плечами:

– Теперь уже нет.

Я не могла поверить в услышанное. С тех пор как Эзра понял, что он гей, брат ни разу не допускал даже мысли о том, чтобы рассказать обо всем родителям. Он со мной-то поделился только тогда, когда стало ясно, что я скоро перееду. Эз практически никогда не говорил о своей сексуальной ориентации и не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом до того, как он станет профессиональным игроком и заключит контракт. По крайней мере, такой у него всегда был план. Но, судя по всему, он изменился.

– Расскажи мне, что случилось, – тихо попросила я.

Эзра шумно выдохнул:

– Он дождался, пока у меня появятся к нему чувства, чтобы заявить, что я для него просто временное развлечение.

– Что за идиот! – выругалась я.

У Эзры в глазах бушевала буря.

– Я здесь идиот. Я оказался настолько глуп, чтобы на полном серьезе поверить, что кто-то вроде него действительно захочет завязать со мной крепкие отношения.

– Эзра! – возмущенно произнесла я и взяла его за руку. – Любому мужчине, которому ты достанешься, невероятно повезет.

– Очень приятно, что ты так говоришь, но нет смысла подслащивать пилюлю. Я в курсе, что хорош только в одном.

– Это он так сказал? – спросила я, сделав себе мысленную пометку выяснить, кто разбил сердце брату, чтобы медленно и мучительно его убить.

– Я предложил ему приехать сюда. Его семья тоже живет неподалеку, и мне показалось, что это можно совместить. Я… ай, черт его знает. Я подумал, что получится такой романтический жест. Понятия не имею, что я себе нафантазировал.

– И после этого он с тобой порвал? – наморщив лоб, уточнила я.

– Он назвал меня чертовым временным утешением. – Его голос мутировал в разъяренный рык, и я не могла его винить.

– Дай мне его адрес и имя.

Эзра взглянул на меня, изогнув бровь.

– Просто хочу с ним поговорить, – добавила я с горьковато-сладкой улыбочкой.

Уголки его рта еле заметно приподнялись, но это проявление эмоций не задержалось и на долю секунды.

– Знал бы я, что это за чувство, никогда бы в это не ввязался. – Он потер ладонью грудь, как будто болело именно там. В глазах отражались подавленность и печаль – раньше я его таким не видела. От этого зрелища мне самой стало по-настоящему больно.

– Эз, – пробормотала я и подалась вперед, чтобы его обнять. Ему понадобилось мгновение, чтобы ответить на объятие, после чего я сжала его так сильно, как только могла.

Если ради того парня брат даже собирался поговорить с родителями, то для него это в самом деле было серьезно. Обычно Эзра твердо следовал своим планам. Чудо, что кому-то вообще удалось так до него достучаться, как этому таинственному типу.

– Ты все равно можешь поговорить с мамой и папой и рассказать им обо всем, – осторожно предложила я. – В смысле, если чувствуешь, что готов.

Эз сразу замотал головой.

– Нет, – решительно отказался он. – Не так. Это… это неправильно.

Я встретилась с его взглядом, где смешались самые разнообразные эмоции.

– Ладно. Но если захочешь еще поговорить об