Кандидат ксенологических наук Казимир Лях был совершенно прав. Сеф-Се, город древних олунчей, был известен каждому школьнику, имеющему по истории оценку выше натянутой из жалости тройки.

Взятые в опрятные рамки фотографии желтых куполообразных жилищ олунчей, не имеющих ни окон, ни дверей, одну только овальную дырку в крыше, украшали школьные коридоры и обложки журналов.

А изображение самого знаменитого культового сооружения – Центрального Дырчатого Цирка – даже служило эмблемой научно-популярной передачи «Я и Вселенная». Эмблема эта, в свою очередь, была получена путем стилизации знаменитого образа Цирка, созданного талантом художника-ксеноклассициста Эридана: изрешеченная круглыми разновеликими отверстиями полуобрушившаяся стена на фоне гладкого, как яйцо, моря; сквозь отверстия пробиваются рубиново-огненные лучи восходящего над Вешней солнца.

Сами олунчи тоже пользовались всенародной любовью. Почти столь же большой, как и динозавры.

Кстати, с динозаврами у олунчей, несмотря на полное отсутствие внешнего сходства, все же было кое-что общее. Их роднила общность судьбы. И те, и другие вымерли, будучи не в силах поспеть за катастрофическими изменениями окружающей среды. Как говорится, «отстали от жизни».

Впрочем, масштабные наземные и подводные раскопки, выполненные в самом начале двадцать седьмого века, заставили предположить, что судьбы олунчей и земных динозавров различаются некоторыми трагическими деталями. Как известно, наиболее взвешенная, хотя и неимоверно скучная гипотеза связывает вымирание динозавров с резким изменением климата. Исчезновение олунчей с лика Вешней раньше было принято объяснять серией космических (падение крупных астероидов) и тектонических (быстрый подъем суши) катастроф.

Однако в 2601–2604 годах на Вешней были обнаружены полтора десятка гигантских зоокладбищ. В иле пресноводных водоемов и во тьме пещер покоились спрессованные временем в предызвестняковую массу останки, по которым удалось восстановить внешний облик странных земноводных существ.

Многометровые позвоночные черви или, если угодно, угри толщиной в бревно, наделенные непропорционально большими пастями – как заметил один астрозоолог: «Перед нами одно из тех алчных созданий, которые могли бы питаться кроликами, но имеют страсть к заглатыванию слонов». К этому портрету следует добавить множество гибких ложных конечностей, формирующих вокруг пасти нечто вроде цветка актинии, а также несвойственную земным змеям и угрям форму туловища, заметно расширяющегося от хвоста к голове. По этой форме их и назвали – Tuba Ierichonae Vesnaviensis, «иерихонская труба с Вешней».

С «иерихонскими трубами» был связан ряд примечательных фактов.

Во-первых, кладбища этих зубастых монстров датировались той же эпохой, на которую пришлось и вымирание олунчей.

Во-вторых, их эволюционные предшественники на Вешней обнаружены не были. Ближайшими аналогиями «иерихонским трубам» из ныне здравствующей фауны служили обычные морские черви. Но эти безобидные существа, похожие на красную лапшу, имели вполне скромные размеры и скелетом, как и положено нормальным червям, не располагали.

И, в-третьих, «иерихонские трубы» напрочь отсутствовали в изобразительном искусстве олунчей. Правда, животных олунчи вообще рисовали неохотно, так что это обстоятельство оставляло завидный простор для интерпретаций.

В итоге, несмотря на отсутствие ряда важных фрагментов мозаики, общая картина гибели олунчей в среде специалистов вырисовалась довольно жуткая. Жили-были олунчи, никого не трогали, как вдруг откуда-то извне взялись «иерихонские трубы». Вероятно, нашествие этих хищников застало аборигенов врасплох. После чего олунчей попросту… съели. В течение одного-двух поколений. «Иерихонские трубы», по-видимому, еще некоторое время питались другими вкусными видами, а затем вымерли, разбившись насмерть при падении с вершины съеденной пищевой пирамиды.

Ранее ксенологические науки никогда не сталкивались с подобным сюжетом. За аксиому принималось, что разумный вид, способный создавать оружие и орудия труда, строить города и храмы, в состоянии не только защитить себя от любых диких животных, но и со временем полностью вытеснить их из окультуренной своим присутствием среды обитания. А тут, на Вешней, такая незадача!

Съеденная цивилизация олунчей вторгалась в святая святых: ныне здравствующую ксенологическую парадигму. Парадигмы менять никто не любит. А потому, хотя всем все было ясно, официальную точку зрения на палеоисторию Вешней оставили в неприкосновенности, сославшись на то, что внезапное появление «иерихонских труб» на планете можно объяснить только ксеновизитом, а ксеновизит – это сверхтяжелая артиллерия научной мысли. Уж на него-то можно списать любую катастрофу. Прилетели инопланетяне, занесли неспецифические вирусы, среди олунчей вспыхнула пандемия – и при чем здесь вообще страшилки про зубастых монстров?

Так и остались олунчи вымершими «как-то само собой» динозаврами. Впрочем, аборигены Вешней, похожие на морских львов, были, судя по останкам, гораздо симпатичней динозавров. Олунчи были разумными: строили города. И религиозными: ксеноисторики доказали существование у них духовной культуры с элементами анимизма и полидемонизма.

Морские львы-олунчи поклонялись местной Малахитовой Луне, природе и своему первопредку (по мнению некоторых исследователей, отождествлявшемуся с Малахитовой Луной). Собственно, естественному спутнику планеты и был посвящен самый знаменитый храм олунчей – Центральный Дырчатый Цирк.

Остальные храмы олунчей – тоже цирки и тоже дырчатые – были посвящены ей же.

Правда, их сохранность оставляла желать лучшего – если к грудам обросших водорослями валунов вообще можно применить слово «сохранность». И, главное, в отличие от Центрального Дырчатого Цирка остальные храмы, как и города олунчей, располагались под водой.

Центральному Дырчатому Цирку и городу Сеф-Се в каком-то смысле повезло. В результате тектонических сдвигов они поднялись вместе с шельфом и оказались в приливной зоне береговой полосы. Благодаря чему большая часть архитектурного комплекса была доступна для изучения при отливе без аквалангов и скафов.

А Сеф-Се повезло дважды – рядом с ним выросла военная база Альта-Кемадо, скучающие обитатели которой числом в девяносто шесть человек регулярно посылали на родину видеоматериалы «из древней столицы» олунчей.

Южноамериканская Директория, которой формально принадлежали права на планету, считала цивилизацию олунчей своей карманной достопримечательностью и сил на ее популяризацию не жалела.

Таня, как и любой ксеноархеолог, много знала и о цирках, и о Сеф-Се.

Читала она и роман «Дети желтого океана», написанный небесталанным аргентинским писателем с древнеегипетской фамилией Ра.

В первой сцене романа морские львы-олунчи и наш главный герой – олунч-самочка по имени И-и – пробирались сквозь обжитые сравнительно безобидными исполинскими трилобитами морские джунгли к Центральному Дырчатому Цирку. Таня хорошо помнила текст романа, поросший кустистыми метафорами и застроенный пирамидами стихотворений. Аргентинец предпринял попытку реконструировать поэзию олунчей, которая, по его мнению, была отчасти визуальной, то есть стихи должны были складываться в геометрические фигуры – шестиугольники, овалы, трапеции.