Прочитав несколько листов, он отложил трубку и, придвинувшись к лампе продолжил очень заинтересовавшее его чтение, а закончив, расстегнул две верхние пуговицы камзола и спросил, изучая на одном из листов бурое пятно:

— И где же сейчас господин Жоре?

— Он должен был забрать карту профессора, но не дождался, расстроился и написав это признание улетел. Совесть наверное замучила…

— А долетел?

— Понятия не имею, эти скреверы такие не надежные.

Морес встал, походил немного к окну и обратно, потом присел на край стола рядом с Кинтом и сказал:

— Давайте сделаем так, я назначен управлением ответственным за безопасность экспедиции, и мы с вами встретимся примерно через месяц, когда я прилечу с проверкой. Решить ваш вопрос быстро не получится, но на это время, лучшего занятия для вас чем эта экспедиция я не вижу. И мне спокойно, что в охране опытный человек, и вы скажем так… эм… на поруках у профессора. И не делайте больше глупостей, пока я буду ворошить это осиное гнездо в столице.

— А пленный, он что–нибудь рассказал?

— Еще бы… конечно, лучшим свидетелем был бы Жорэ, но действительно, эти скреверы… сам ужасно боюсь на них летать.

Морес улетел, а Кинт, забравшись на смотровую площадку, сидел и смотрел на ночной город, на звезды и на огни медленно ползущего на горизонте дирижабля. На душе было спокойно, и тяжелый камень, который Кинт таскал с собой все эти годы, сегодня был выброшен на обочину его жизни. Еще не все кончено в этом деле, и все зависит от Мореса, но Кинт был уверен, что дальше все сложится и он наконец вернет себе свое имя.

На утро у машины появился Крей, гладко выбрит, в форме дорожного жандарма и с походным ранцем за плечами. Штат охранников теперь был укомплектован и после собрания всей экспедиции у машины и пламенной речи профессора, Волье собрал всех своих подчиненных и провел инструктаж. А в обед экспедиция начала свой путь… Впереди, верхом, ехали Крей, Кинт и Волье, а позади громыхая и выбрасывая в небо клубы дыма с невысокой скоростью ехала машина. Продолжить путь с конной разведкой, предложил Кинт, так как действительно, необжитой восток, хранил в себе много вероятных и неприятных неожиданностей. Профессор сначала упрямился, но потом все же согласился, выделив некоторую сумму из пополненной Моресом экспедиционной казны на закупку фуража.

Месяц пролетел быстро, в основном в дороге, пока экспедиция не остановилась у русла высохшей реки. И тут началась работа. Нужно было объехать территорию с разведкой, подготовить и оборудовать места для стрелков на случай налета кочевников или других неприятностей. А так же пришлось поработать и на профессора, все свободные от дежурства охранники помогали с оборудованием, подсобничали у машинистов, которые выкатили из грузового отсека первого этажа жуткую машину, она громко гудела, выпуская едкий дым и пробуривая в грунте вертикальные отверстия. Спустя неделю, когда работа была в самом разгаре, прилетел Морес и почти торжественно вручил Кинту жетон гражданина, который когда–то давно увезли из форта два инспектора, а также приличную премию от ученой палаты в десять золотых за помощь экспедиции и в разоблачении преступников. Был немного праздничный ужин…

— В следующий раз прилетит просто курьер, заберет образцы пород, — прощался Морес утром следующего дня, — у меня работы прибавилось в последнее время… тошнит уже от заговоров, а еще больше от ежедневных разбирательств по доносам, полная власть над терратосом похоже оказалась непосильной ношей для парламента. Так что настраивайтесь на автономную работу до зимы.

— Хорошо, — ответил Кинт и пожал руку Моресу, — и спасибо вам.

— Пожалуйста, думаю, я не напрасно нажил себе врагов в столице, помогая вам… Терратосу нужды достойные люди и хорошие воины.

— А вы приглашайте нас господин Морес, и мы вместе разберемся со всякими там заговорщиками и вашими врагами, — вставил Волье.

— Надеюсь, до этого не дойдет, но память у меня отменная и я запомню ваше предложение.

Переход к следующему месту работ оказался очень трудным, местность была болотистой, и приходилось очень много времени тратить на прокладку маршрута, профессор добрым словом вспоминал идею Кинта о лошадях, а Кинт и другие охранники выбивались из сил, посменно среди топких мест, пытаясь найти подходящую дорогу, для большой и тяжелой экспедиционной машины. В конце концов, выбрались к восточным холмам, территории, за которой в неделе пути уже начинался океан. Места кругом были очень красивые, но не то, чтобы совсем дикие, во время патруля Кинт и Крей наткнулись на старую грунтовую дорогу и несколько троп ведущих в холмы. Склоны этих холмов были покрыты молодым хвойным лесом вперемешку с лугами, которые были залиты разными оттенками цветущей полевой растительности, над которой роились пчелы.

Встав лагерем в небольшой долине, у неглубокой речки с быстрыми и чистыми водами, за два дня машинисты подгоняемые профессором перепахали кучу грунта и наделали не меньше сотни дыр в земле. Так, после того как на стол вывалили очередной керн грунта, и студенты принялись его разбирать, дотошно изучая образцы пород, один из них прокричал:

— Профессор! Делайте отметку на карте о высоком содержании в пласте самородного золота.

И началось, учет, взвешивание, пробные намывы в речке… Место было действительно богато золотом, впрочем, и другими какими–то очень важными для науки рудами.

Перед ужином профессор телеграфировал в столицу, о том, что готов передать очередную партию образцов руд. Из столицы ответили, что через сутки прибудет курьер.

— А теперь можно и поужинать, — потирая руки, профессор вернулся под навес.

— А что с золотом профессор, — по незнанию задал вопрос Крей.

— Как что милейший, все будет передано с курьером.

— Эм… ааа…

— А вот то, что вы намоете и найдете потом, это ваше, — профессор подмигнул Крею, — но! В свободное время от работы.

— Конечно! — радостно согласился Крей, — быстро доел и пошел шептаться о чем–то с машинистами.

На следующий день, перед обедом Кинт услышал гул скревера, когда они с Волье возвращались с объезда территории.

— Вот и гости, — сказал Волье, — поехали, газеты наверное тоже привезли.

— Да, давно не читал новостей, — ответил Кинт и всадники погнали лошадей рысью к лагерю.

Скревер уже совершил посадку и профессор, важно сопровождая пилота–курьера к навесу, что–то ему рассказывал. Подъехав к переднему колесу машины, патрульные привязали коней и тоже пошли к навесу.

— Профессор, а газеты привезли? — спросил Кинт, ступив под навес и замер…

— Держите… держите… — заохал профессор.

Крей успел подхватить Маани, потерявшую сознание, после того как она услышала голос Кинта и встретилась с ним глазами.

Маани сидела в раскладном кресле под навесом, шлема на ее голове уже небыли и светлые волосы рассыпались по плечам форменной кожаной куртки, Кинт сидел рядом и держал ее за руку, а она не шевелясь, молча смотрела на него не моргая, и не замечая своих слез. Шипя и махая руками, профессор выгнал всех из–под навеса и тихо сказал: