И все же запираться Робин не стала. Прислушивалась к звукам с кухни, откуда сейчас доносилось легкое постукивание – видимо, ножом о разделочную доску. Не одна…

Душ стал для нее настоящим благословением. Обжигающе горячая вода смывала боль. На подвернутую ногу опираться было не слишком комфортно, однако Робин заставила себя простоять под плотными струями как можно дольше. Четыре раза вымыла шампунем волосы, после чего наконец перестала ощущать грязные прикосновения Кана.

Она надела облегающую черную блузку, купленную еще в начале весны, и клетчатую юбку, которую ей подарила на день рождения Мелоди. Подошла к зеркалу и занялась макияжем, уделив особое внимание кровоподтеку. Затем, глубоко вздохнув, заковыляла к Натаниэлю.

Пахло в доме неподражаемо: с кухни шли волны ароматов только что приготовленной пищи. Натаниэль уже ждал у накрытого стола. Его глаза удивленно распахнулись при виде Робин, и к ней потихоньку начала возвращаться уверенность в себе. Она уже не та жалкая развалина, которой полчаса назад предстала в зеркале. Теперь в глазах Натаниэля отражалась красивая женщина.

– Это… – пробормотала Робин, уставившись на стол, – это просто невероятно… Вы ведь говорили – курица с фасолью, ну, я и представила…

– Нечто сухое и неаппетитное, так? – Натаниэль ухмыльнулся.

– Я… э-э-э… в общем, здоровую пищу и все такое. Но вы…

– Всего лишь цыпленок и та самая зеленая фасоль, только приготовлено на сковороде с лимоном и чесночным маслом.

– О-ля-ля, – выдохнула Робин, чувствуя, как рот заполняется слюной.

– Да, и еще я посыпал блюдо мелко нарезанной петрушкой.

– Петрушкой, вот как? – Робин уселась за стол.

– В ней полно витамина К – во всяком случае, так говорила моя мама.

– Что это за витамин такой?

– Без понятия, – Натаниэль пожал плечами. – Наверняка очень полезная штука. Погодите, сейчас открою вино… Положил его в морозилку – наверное, уже охладилось.

Робин не сводила с него глаз, а он тем временем достал бутылку белого вина.

– Штопор в ящике слева, – вдруг охрипнув, подсказала она. – Бокалы в буфете, на верхней полке.

Натаниэль перенес на стол все необходимое и вытащил пробку. Начал разливать вино, и ароматная жидкость многообещающе забулькала.

Взяв бокал, Робин сделала маленький глоток, наслаждаясь прохладным пьянящим напитком, а затем отрезала кусочек цыпленка и зачерпнула фасоли с зеленью.

– Чертовски вкусно, – проглотив, похвалила она.

– Наверняка лучше, чем больничная диета? – улыбнулся Натаниэль.

– А вы как думаете? – Робин откусила еще.

Несколько минут они молчали, получая удовольствие от пищи. Наконец долгожданное расслабление… Прекрасная еда, приготовленная мужчиной, заставляла не думать ни о чем, кроме тяжелого выбора: что сейчас взять – курочку или фасоль?

Робин допила вино. Еще бокал не повредит. Забыв о подвернутой щиколотке, она встала за оставленной на кухонной стойке бутылкой – и тут же, зашипев от боли, оперлась о стол.

– Все нормально? – встревожился Натаниэль.

– Да, – выдохнула Робин. – Просто оступилась, вот и всё.

– Да, надо было подать вам завтрак в гостиную, там вы могли бы положить ногу на стул… – виновато забормотал Натаниэль, спеша на помощь.

– Ну, не преувеличивайте, я… ой! – Она прикрыла глаза. – А знаете, правда: поможете мне ненадолго перебраться на диван? Наверное, и в самом деле стоит прилечь…

– Конечно! – Натаниэль подставил руку, и Робин, опершись о его локоть, перешла в гостиную. – Вот, ложитесь.

Она упала на диван и задрала больную ногу, затем медленно согнула ее в колене и помассировала.

– Массаж помогает? – осведомился Натаниэль.

– Более-менее… – Робин поморщилась.

– Позвольте мне. – Он присел рядом и, осторожно обхватив ногу, выпрямил ее и слегка надавил на подошву. – Как сейчас?

– М-м-м… – Робин зажмурилась. – Так гораздо лучше.

– Отлично. Если вдруг будет больно – скажите.

– Ладно.

Мужские пальцы массировали ее пятку, затем перешли на свод стопы. По ступне прокатилась волна тепла, пошла выше, и поврежденная щиколотка вдруг перестала о себе напоминать.

– Очень хорошо, – прошептала Робин.

Натаниэль начал делать большим пальцем круговые движения по ее подошве.

– Так не больно?

– Нет… – Она глубоко вздохнула. – Правда, помогает…

Он аккуратно коснулся щиколотки.

– А здесь?

– Ага… Осторожно, пожалуйста.

– Конечно…

Его пальцы скользили по ноге, словно мягкий шелк.

– Можно немного выше, – жмурясь, пробормотала Робин.

– Так? – уточнил он, разминая ногу выше щиколотки.

– Да… только еще немного выше.

Натаниэль переместил руку и погладил ладонью ее лодыжку, а Робин продолжала таять под его прикосновениями.

– М-м-м… Можно еще выше?

Его пальцы легли на бедро.

– Здесь? – негромко спросил Натаниэль.

– Ага. – Она тихонько застонала от удовольствия. – Так хорошо… Хорошо для щиколотки…

Он массировал ногу, продвигаясь вверх и вниз по бедру, порой проникая под юбку; разок даже коснулся трусиков.

Робин взяла Натаниэля за руку и притянула к себе, а сама пробежала ладонью по крепкой мужской спине и проникла под рубаху. Его кожа оказалась гладкой и теплой; мускулы играли под ее прикосновениями. Их губы встретились. Если у Робин что-то и болело, теперь это было забыто.

Глава 51

Робин не раз видела, как мать реагирует на кризисные ситуации. Например, у Мелоди через несколько часов после рождения Лайама открылось сильное кровотечение, которое никак не удавалось остановить, к тому же с пугающей скоростью начало падать давление. Медикам потребовалось некоторое время, чтобы понять причины происходящего, и с объяснениями к родственникам роженицы врачи вышли далеко не сразу.

Утомленная долгим ожиданием мать тогда набрасывалась с претензиями на проходивших мимо медсестер и докторов. Мало того, еще и упала в обморок прямо в больнице. Отец доставил ее домой, и она принялась бомбить звонками младшую дочь и зятя, требуя немедленно сообщать ей любые новости. В какой-то момент в разговоре заикнулась о необходимости подготовиться к похоронам старшей дочери. Вместо того чтобы заниматься Мелоди и ее новорожденным сыном, Робин и Фред потратили несколько часов на переговоры с матерью.

Конечно, тот случай был из ряда вон, хотя подобные истерики происходили из раза в раз, и именно тогда Робин с Мелоди пришли к соглашению: что бы ни стряслось, мать следует по возможности держать в неведении.

Поэтому Мелоди и не поставила ее в известность о нападении маньяка. Естественно, когда выяснилось, что сестра исчезла, позвонила матери – вдруг та в курсе, куда запропастилась ее младшая дочь? Ничего полезного не услышав, повесила трубку, предварительно обмолвившись – мол, наверное, она занята с пациентом.

Робин не придала рассказу Мелоди особого значения, а через три дня получила сообщение от матери:

Только что узнала – оказывается, на мою дочь совершили жестокое нападение… И все вокруг об этом слышали, кроме меня! Надеюсь, ты жива-здорова… Жаль, мне никто не сказал, иначе постаралась бы