– Мне будет трудно расстаться с тобой.

– Сара… – Никакие слова не приходили ему на ум, и он со стоном заключил ее в объятия и зарылся лицом в се волосах. Трудно? Это будет, черт возьми, практически не возможно.

Вздохнув, он поднял голову и заглянул ей в глаза. В самые прекрасные глаза на свете.

– У нас все еще есть одна ночь.

А потом он уедет, чтобы сделать то, что должен был сделать, чтобы выполнить данные обещания, чтобы исполнить, свои обязанности и спасти поместье, которое отец довел до финансового краха. Он восстановит его честь и честь своей семьи. Но, делая это, он потеряет Сару, хотя она значила для него больше, чем все остальное, вместе взятое.

Однако Мэтью понимал, что, как бы отвратительно ни чувствовал себя сейчас, о том, что действительно чувствует человек с разбитым сердцем, он узнает только завтра.

В тот вечер ужин превратился в импровизированный праздник по случаю окончания увеселительного загородного мероприятия. Еда была великолепна, вино лилось рекой, и Сара изо всех сил старалась скрыть свое удрученное состояние и участвовать в празднике. К счастью, все остальные, кроме Мэтью, на которого она старалась не смотреть, чтобы не утратить самообладание, пребывали в веселом настроении, так что ей оставалось лишь кивать, улыбаться да время от времени вставлять какое-нибудь замечание.

Она по привычке провела большую часть ужина, наблюдая за окружающими. Леди Гейтсборн и леди Агата были поглощены разговором с лордом Бериком, причем обе леди мысленно оценивали его потенциальные возможности как мужа. Эмили и Джулиана о чем-то оживленно разговаривали с лордом Хартли, а Каролина смеялась над чем-то, что сказал Мэтью. Лорд Сербрук и лорд Терстон разговаривали о лошадях, и к их разговору, судя по всему, прислушивался мистер Дженсен, сидевший рядом с Сарой.

Однако она оказалась не права, потому что мистер Дженсен тихо сказал ей:

– Буду благодарен вам до конца своих дней, если вы спасете меня от этого смертельно скучного разговора о лошадях.

Сара, не удержавшись, фыркнула:

– А я-то думала, что вы увлечены беседой.

– Ну, это уж слишком. Я просто пытался сделать вид, что интересуюсь темой. Для шлифовки своих манер.

– Разве с вашими манерами что-нибудь не в порядке?

– А вы не заметили?

– Что я должна была заметить?

Он с серьезным видом взглянул на нее:

– Хорошо, что вы сидите, потому что то, что я намерен сказать вам, может оказаться для вас шоком. – Он наклонился к ней ближе. – Я американец. Из Америки.

Сара сделала вид, что удивлена:

– Быть того не может! Вы? Новоиспеченный поселенец?

Он прижал руку к сердцу:

– Клянусь, это правда. А это означает, я должен шлифовать свой манеры, которых у меня, судя по всему, нет. Особенно если я надеюсь уговорить одну молодую леди навестить меня, когда она будет в Лондоне.

Судя по тому, что, говоря это, он смотрел ей прямо в глаза, можно было безошибочно догадаться, кого он имеет в виду, и она сразу же покраснела.

– Я… я не знаю, когда буду в Лондоне.

– В любое удобное для вас время, – быстро добавил он. – Предложение не ограничено определенными сроками и рассчитано на вас и вашу сестру или любого другого человека, который будет вас сопровождать. – Он заглянул ей в глаза. – Здесь я наслаждался вашей компанией и хотел бы увидеться с вами снова.

– Я… я польщена.

– И напрасно, – ответил он с озорной улыбкой. – Ведь я всего-навсего один из этих неотесанных американцев.

– Я тоже наслаждалась вашей компанией, – сказала Сара. И это была чистая правда. Но ей не хотелось давать ему несбыточную надежду, потому что она знала, что, приехав домой, она надолго там застрянет. Ведь, потребуется очень много времени, прежде чем она и ее разбитое сердце будут готовы снова выбраться оттуда. – Но…

– Никаких «но», – тихо возразил он. – Не надо ни оправданий, ни объяснений. Просто знайте, что я искренне желаю вам счастья, и если вы приедете в Лондон, буду рад встретить вас как доброго друга.

Сара покраснела еще сильнее. Она не была уверена, какие выводы Дженсен сделал из своих наблюдений, но скорее всего он догадывается, что к Мэтью Сара испытывает не просто мимолетный интерес.

– Благодарю вас за то, что предлагаете мне дружбу.

– Пожалуйста.

Он не добавил, что готов предложить больше чем дружбу, но в этом не было необходимости – она и сама видела это по его глазам. Сара взяла бокал и отхлебнула глоток вина, чтобы скрыть смущение. До того как она приехала в Лэнгстон-Мэнор, ни один мужчина никогда не смотрел на нее дважды. А теперь сразу двое мужчин признались в том, что она им небезразлична.

Вот если бы только ее сердце хотело Логана Дженсена, а не Мэтью. Но об этом было так же бесполезно думать, как говорить «вот если бы они нашли деньги».

Ей предстояла последняя ночь с Мэтью. Несколько украденных у судьбы часов, воспоминание о которых будет согревать ее до конца жизни. И она была намерена дорожить каждым моментом.

Только после полуночи гости начали расходиться по своим спальням. Едва войдя в свою комнату, Сара быстро сбросила одежду и надела на себя то, что больше всего хотелось надеть, – сорочку Мэтью, позаимствованную для Франклина, которого уже демонтировали и одежду которого потихоньку возвратили законным владельцам. Она тоже вернет Мэтью сегодня его сорочку – после того как он самолично снимет ее с ее тела.

Несколько минут спустя раздался тихий стук в дверь. Вошел Мэтью с небольшим букетом лаванды в руках. Он закрыл за собой и запер дверь, и Сара вышла из тени.

Он замер, увидев ее, и глаза его наполнились страстью и нежностью, так что у нее перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляд, он подошел и остановился совсем близко.

– На тебе моя сорочка, – сказал он.

Она кивнула:

– Если помнишь, я обещала вернуть ее.

– Помню. Но думаю, что тебе следует оставить ее у себя. На мне она выглядит обычно, а на тебе… потрясающе. – Он протянул ей букет: – Это тебе.

Сара взяла цветы и поднесла их к носу, вдохнув нежный аромат.

– Спасибо. Это мои любимые.

– Отныне они и мои любимые тоже.

– Букеты в столовой и холле тоже великолепны.

– Я хотел, чтобы ты знала, что я думаю о тебе.

Снова вдохнув аромат цветов, она заметила среди них что-то блестящее. Протянув руку, она взяла этот предмет. Это была брошь. В виде великолепного цветка ириса из темно-фиолетовой эмали с изумрудно-зелеными листьями, окаймленными золотом.

– Она прекрасна, – прошептала Сара, прикасаясь пальцами к броши.