– Знаю, пап. Я тебя тоже видела.

– А видела ангела?

– Тебе надо поспать.

Но он не спит. Говорит, что это лицо не покидало его годами и он смотрел, как оно медленно расцветает день за днем, у него на глазах.

– На кухне за завтраком. В библиотеке или на балкончике я видел, как в твоих глазах пробивается пламя. И я понял, что пора отправить тебя в путь, когда мама… – У него в глазах встают слезы, и я вспоминаю о фотографии родителей в молодости: маму фотограф застал в нужный момент, когда она улыбается, понимая, что папа принадлежит только ей.

А теперь перед собой я вижу то, что происходит, когда человек, которому ты отдаешь свое сердце, больше не в силах держать его.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – спрашивает папа, утирая глаза. С этим жестом будто уходит и туман из его разума. – Ты не больна?

Я рассказываю, как жила в Доме на Солнечных Скалах и ела только то, что вырастила сама, или то, что хранилось на складе, и как пила только фильтрованную воду.

– То ли это другой вирус, то ли вода или пища, не знаю, но дом меня спас.

– Славно. – Он с улыбкой берет меня за руку. – Значит, вернешься туда. Потом?

Потом.

Я говорю то, что он хочет услышать, улыбаюсь, но в голове крутится мысль – вопрос, который надо задать, пока разум папы ясен и пока «потом» не пришло.

– Другие порталы, – говорю, припомнив города из списка в «Кайросе». – Мадрид, Сеул, Мизула, Александрия…

– …Бенд, Лима, Ашвилл.

Будто рычажком щелкнули. Папин мозг то включается, то гаснет, то снова включается.

– Точно. Вот я и подумала… – И я рассказываю ему историю. О чуме, которая некогда уничтожила мир. Это пока лишь костяк, без шуточек и детальных описаний, как в красочных сказках у папы. Однако вот в чем суть: в мире случился конец света, и люди массово его покидают через загадочные порталы. – Что может быть удобнее выхода из мира, когда миру приходит конец? – спрашиваю я.

– Ты как твоя мама.

Улыбаюсь. Надеюсь, что это так.

– Но даже если ты права, порталы – это не выходы. Они – путь назад.

– Ладно. Но вдруг вместо порталов в иные миры нам нужны были порталы в иное время? Вдруг их природа не инопланетная, не космическая и не божественная и это – не современные Ноевы ковчеги? Вдруг это новый виток эволюции? Одноклеточные организмы, рыбы, птицы, динозавры, приматы, прямоходящие, мыслящие люди, а следом…

– Те же люди, которые переживают все заново, раз за разом. – Папа улыбается. – Твою теорию эволюции надо доработать, но… мысль замечательная.

Он заходится в приступе кашля с кровью, а потом вдруг впадает в словесную спираль: «Ангел, ангел небесный, и мамины потные ладони, о, твоя милая мама», – и я держу его за руку, прошу не разговаривать, отдохнуть.

Это оно.

Не увядание, а обратное цветение.

Потом, вечером, когда папа неспокойно поспал, я кормлю его костным бульоном, а он расспрашивает о том, как сработала Будка. Говорю, что вода вращается и от нее в лицо бьет водяная дымка, добавляя теорию о том, что множество переходов оставили в душе отметину.

– Вроде годичных колец, – говорю. – Дендрохронология, помнишь?

Папа механически улыбается. Я не уверена, что он правда все вспомнил, поэтому продолжаю, объясняя принцип переходящих импринтов, – что у меня память о событиях из других временных потоков, других Нико, прежних Жизней.

– И сколько этих Жизней? – спрашивает папа. Его лицо внезапно озаряется, как рассветное небо. – Сколько раз ты прошла портал?

– Я – сто шестидесятая.

Папа от души смеется.

– Моя Нико, – говорит он, и от любви в его голосе на сердце теплеет… но тут он заканчивает: – Сто шестьдесят первая.

Ночью, уложив его спать, поднимаюсь на чердачный балкончик и сижу там до рассвета. Ребенком я смотрела во все глаза на это море деревьев, сулившее невиданные возможности и свободы, и слушала во все уши. Но спустя восемнадцать лет Красных книг перспектива свободной жизни кружит мне голову. И вот я от созерцания леса перехожу к Колоколу, пытаясь вызвать в памяти какой-нибудь импринт из предыдущей Жизни, но ничего не выходит. Тогда я просто закрываю глаза и пытаюсь представить, как это было бы, как бы жилось, если бы папа со смехом называл своей Нико меня.

«Моя Нико, – говорил бы он, – сто шестидесятая».

ДАТА: 30 октября 2025 г.

МЕРОПРИЯТИЯ:

● срезать человека, что повесился на галерее второго этажа (очевидно). Можно взять дедушкин нож, но на втором этаже в чулане есть мачете, им работать сподручнее. Придется повозиться, так что на сегодня это все. Приятного сна в кровати.

Случайные заметки:

Привет, Нико!

Добро пожаловать в Дом на Солнечных Скалах. Я – седьмая Жизнь, та, что нашла этот дом, и, как старшая и мудрая версия тебя, надеюсь, что эту запись ты прочтешь внимательно, открыв глаза и разум.

Во-первых, прости, что природа Книг – неполная. Первые страницы описывали наши Жизни до этого дома. В них было много тьмы и отчаяния, так что я решила их вырвать. Теперь жалею об этом. Ты живешь дальше. Учишься и становишься лучше. А вот историю стирать нельзя, какой бы она ни была мрачной или отчаянной.

Прошло восемнадцать лет, близится конец моей жизни в этом доме, и я вынуждена вернуться к началу Книг – не для извинений, но чтобы предупредить. Я уже поговорила с нашей восьмой Жизнью (подробней об этом чуть позже) и оставляю предупреждение ради многих наших следующих Жизней.

Первым делом, придя в дом, ты инстинктивно захочешь привести сюда близких. Я знаю это, потому что я – это ты. Неважно, какая ты по счету Жизнь, до тебя уже наверняка дошло, что родители молоды, живы и здоровы. Дом – настоящее чудо, ошеломляет своим богатством, красотой и достатком, так почему бы не привести сюда родных?

Я скажу, почему так нельзя.

Приведя в дом родителей, ты прихватишь себя же – маленького ребенка.

Признаю, мысль была такой странной, что мне и в голову не приходило, чем дело может обернуться, пока я не заявилась в Сельский Дом с приглашением, застав себя спящей у камина в библиотеке, в обнимку с Гарриет. Много страниц могла бы я заполнить описанием горького опыта, но книга не резиновая, и бог его знает, сколько лет еще впереди, поэтому ради краткости приведу лишь несколько самых важных моментов.

Папа сразу понял, кто я такая, ведь его уже некоторое время мучили подозрения. Мягко говоря, было странно, но каждый из нас видел в Доме на Солнечных Скалах билет в лучшую, безопасную жизнь – если не для всех нас, то хотя бы для Юной Нас.