У этого пса глаза тоже как два колодца, они глубоки, и на дне кто-то есть. У меня перехватывает дыхание.

Так мы стоим и смотрим друг на друга, будто модели на полотне, застывшие во времени. Старуха улыбается, с реки налетает ветер и треплет ей волосы. Я знаю, кто это.

Она медленно опускает книгу на землю и, свистнув, подзывает собаку. Вместе они уходят на север.

Нико терпеливо ждала, застыв рядом с магазинной тележкой посреди зимнего леса.

Когда рой налетел, она не спряталась и не побежала. Подняв руки и глаза к небу, она сквозь тонированное забрало смотрела, как яркое зимнее солнце почернело, как тьма затопила горы, а тихо падающие снежинки обернулись разъяренной жужжащей ордой. Мухи принесли ночь, и принесли ее с жаром. Выпростав руки, Нико позволила им налететь, накрыть себя с головы до пят, окутать так плотно, что кроме них она уже ничего не видела и не слышала. Это продолжалось некоторое время: крюки на ногах держали ее, словно якоря, упавшие на океанское дно, а мушиный поток пытался сорвать ее с места; Нико улыбалась, зная, что этот рой, несущий смерть всему живому, не принесет смерти ей.

Стоя у реки, я разглядываю старухину книгу. При виде цвета переплета испытываю облегчение: не красный, но серый. Кожаная обложка, втрое больше Красной книги. Я еще не притронулась к ней, но знаю, какая она тяжелая (вес ни при чем, все дело в значении). На обложке вытеснен широкий круг, а внутри него – заглавие: «Атлас веков».

Солнце село совсем, и вышла луна: будто покрытая патиной, она светит рыжеватым огнем. Я опускаюсь на землю, привалившись спиной к Баклану, и начинаю читать:

Перед тобой рассказ из первых уст о многочисленных геологических аномалиях, разбросанных по разным странам и разрушенным городам, о малых и крупных роях; здесь ты найдешь методы, как сквозь воду путешествовать во времени; найдешь карты и подробные рассказы о семьях, живущих в тайном месте, где старшие поколения в форме сказок передают молодым истины. Не будет дат, мероприятий и случайных заметок. Это – не та Книга.

Это – сказка.

Постепенно осознавая истину старухи – сидя у реки, что взывает ко мне, – я понимаю, что «Атлас веков» – это не просто рассказ.

Это рассказ обо мне.

История, которая еще не случилась.