Затем были пир и веселье. Новобрачный выпил вина немного больше, чем обычно, и начал, было, ругаться без всякой на то причины, но лицо его озарялось улыбкой, когда он слышал, что титулуется теперь как Генрих Стюарт, лорд Дарнлей, а также лорд Ардмарнрок, граф Росский, герцог Элбони и, к превеликой радости Ее Величества королевы Шотландии и Исландии, король этого королевства.

Наконец они остались одни. Это было именно то, чего Мария так долго ждала. Теперь она может отпустить себя на волю! Не было нужды ни в торопливых расставаниях на заре, ни в разговорах украдкой.

Но, к своему удивлению и огорчению, она обнаружила, что рядом с ней другой Генрих Дарнлей. По правде говоря, он выпил немного лишнего, и это было понятно, ведь те почести, что сегодня обрушились на него, немного вскружили ему голову. Он держался надменно и капризно, как бы говоря:

— Я теперь король!

Она с радостью уступила ему, но с утра начала замечать, что он отбросил ту маску, которую носил с момента появления при Дворе. С опасением Мария начала открывать для себя нового Дарнлея, человека, ради которого решилась даже на гражданскую войну в своей собственной стране…

* * *

Цепочка событий заставила Марию задуматься о других делах. Появился шанс разобраться с Ноксом, и Мария решительно взялась за это.

Дарнлей по ее просьбе и совету Риччо отправился в одну из пресвитерианских церквей послушать проповедь Нокса.

Марии было известно, что многие, кто поддержал ее, были протестантами. Ей хотелось показать им, что хоть она и католичка, она все же намеревается придерживаться линии терпимости в религии, как и обещала по прибытии в Шотландию.

Угрюмый Дарнлей явился в церковь и уселся, развалившись, на скамье. Пышно разодетый и сверкавший драгоценностями, он настроил Нокса резко против королевы и себя. Тот не мог удержаться, чтобы не «зацепить» молодого человека.

— О, наш Господь, — завопил Нокс, цитируя книгу Исайи, — перед Тобой встали другие, кто властвует над нами, но мы признаем только Тебя!

Он стал говорить, что за свои грехи люди наказаны тем, что на них ниспосланы тираны. Господь отправил мальчишек и женщин, чтобы те правили ими.

Не было ничего более обидного для Дарнлея, чем упоминание о его молодости. Дарнлей сжал руки и свирепо посмотрел на Нокса, но Нокс был не из тех, кого можно было запугать в его собственной церкви.

— Господь покарает того, — заявил он, — кто в союзе с кокоткой! В эти ужасные дни они объединились в идолопоклонстве!

Дарнлей, чутко ощущавший свое новое положение, не мог легко стерпеть нанесенное оскорбление. Он встал, кликнул слуг, сказав, что ему надо откашляться, и покинул церковь.

Мария расчувствовалась, прослышав о том, что произошло.

Она ни в чем не винила мужа; в ее глазах он все сделал правильно. Напротив, настроенная на браваду и воодушевленная мускулистыми людьми в стальных шлемах, заполонившими улицы города, она отправила за Ноксом.

— Господин Нокс, — воскликнула она, когда он явился перед нею, — вы оскорбили короля…

— Я говорил только по Библии, Мадам, — возразил Нокс. — Король, желая угодить вам, на мессе проявил неуважение к Господу, а за это Всевышний накажет его, и орудием наказания он сделает вас.

— Да как вы смеете произносить такие дурные речи! — закричала Мария.

— Я говорю лишь то, что приказывает мне Господь, Мадам.

— Либо вы прекращаете проповедовать, пока король и королева в Эдинбурге, либо вы жестоко поплатитесь за свои речи!

Сделав это предупреждение, Мария отпустила Нокса, а он с еще большим жаром стал призывать знать прихода к восстанию против королевы. Однако Мария не отчаивалась. Ее вдохновлял вид горцев, разбивших палатки вокруг города. То здесь, то там под звуки волынок на улицах города мелькали шотландские юбочки и стальные шлемы. Город заполнили широкоплечие сильные солдаты — люди, не ведавшие страха, сплотившиеся вокруг своей королевы.

В Эдинбург возвратился Босуэл, рвавшийся услужить королеве. Люди Хантлея и приграничные воины Босуэла являли собой грозную силу, и до чего же отрадно было королеве видеть такую поддержку.

А Нокс ужаснулся от того, что видел перед собой. Вот уж чего он совсем не ожидал, так это найти противника в лице самой королевы. Видя солдат на улицах города, он слышал, как Господь советует ему проявить благоразумие…

Мария оказалась готовой возглавить армию, для которой, как говорили, лучшего командующего, чем Босуэл, найти было просто невозможно.

Муж королевы был единственным человеком, кто был недоволен новым командующим.

Хотя Дарнлей и звался теперь королем Шотландии, брак с королевой не принес ему того, о чем он мечтал. Он пришел в ярость, осознав, что в нем никто не видит короля. Он был в страшной обиде на надменного Босуэла; он переругался со многими из шотландской знати, и из-за своей сварливости очень быстро стал ужасно нелюбим даже теми, кто поддерживал Марию.

Он ходил надутый и, когда Мария мягко спросила его о том, что произошло, заорал:

— Мадам, грустно видеть, что мошенники и ловкачи более предпочтительны, чем честные люди!

— Генрих, милый, о чем ты? — спросила Мария.

— Этот злодей Босуэл… будет во главе твоей армии?! Ты что, сошла с ума?! Он разбойник!

— После Керколди, который на стороне наших врагов, Босуэл — лучший командующий во всей Шотландии!

— Лучший командующий?! А как же мой отец?

— Твоего отца нельзя назвать самым лучшим командующим…

— Ты оскорбляешь мою семью, а значит, и меня! Возможно, мне лучше вообще удалиться… Возможно, я нашел бы друзей получше… честных друзей… которые любили бы меня…

Мария снисходительно улыбнулась, глядя на этого избалованного мальчика. Он был такой милый, даже когда ходил, надувшись. Она не могла избавиться от чувства удивительной нежности к нему.

— Генрих, подойди-ка ко мне и сядь рядом.

У Дарнлея был страшно угрюмый вид, когда он уселся рядом.

Мария отбросила золотые кудри с его лица, но он грубо оттолкнул ее руку.

— Зачем ты притворяешься, что тебе есть дело до меня? Ты приближаешь к себе этого грубияна и таким образом оскорбляешь мою семью!

— Милый мой, моя корона в опасности.

— Твоя корона! Ну конечно, все именно так. Это только твоя корона, которую ты не желаешь делить со мной. Ты обещала мне, что у меня будет все, что я пожелаю. И вот мы поженились, и все изменилось.

Мария пристально посмотрела на Дарнлея.

— Мы поженились, и все изменилось… Генрих, что происходит с тобой? До брака ты был… так скромен… и нежен… Это был обман? Ты притворялся, чтобы достичь того, чего до нашего брака у тебя не было?

Глаза его сделались хитрыми, как у лисы. Он обнял Марию и поцеловал ее, а затем усадил в кресло.