– Для меня был неприемлем телесный контакт с начальством, а требовали от меня там именно этого, – раскаивался он, как будто это была исключительно его вина.

Ксендз Мартин, ни минуты не сомневаясь, взял его к себе. Вот уже год и три месяца они служили вместе. Однако Гжегож по-прежнему держал дистанцию, иногда общаться с ним было непросто. Кроме того, у него имелась неприятная привычка подслушивать под дверью. Они говорили об этом уже много раз, но толку не было.

– Можно вас на минутку? – пробубнил Масальский. Он держал руки за спиной, видимо, что-то прятал. Ксендз Мартин взглянул на викария и глубоко вздохнул.

– Извините, пани Кристина, – обратился он к женщине. – Может быть, еще чаю? Этот уже совсем остыл. Я скажу сделать. Чай, кажется, у нас еще есть.

Они вышли в коридор. Плебания была небольшой и довольно пустой. Предыдущий служитель забрал большую часть мебели, но ксендзу Мартину это не мешало. Его имущество в основном состояло из книг.

– Вам звонила какая-то странная женщина, – пробормотал Масальский, опустив голову.

– Говори нормально, Гжесь. И смотри на меня, – напомнил ему Старонь.

– Святой отец, это было, когда этот потолок обвалился. Женщина позвонила, и я сначала подумал, что она пьяная. Что-то о тете, о вас, что вы ее знаете и что ее в тюрьме совсем не бьют.

– Ты точно ничего не пил?

– Никогда в жизни, ни грамма, святой отец.

– Фамилия этой женщины.

– Я не записал. – Он опустил голову. – Помню только имя: Люция.

– Люция? – удивился ксендз Мартин, после чего упер руки в бока. – Опять подслушивал?

Гжегож переминался с ноги на ногу.

– У вас такой громкий голос, что даже если бы дверь была закрыта, то поневоле все услышишь, – пытался оправдываться викарий.

– Ну и?.. Что ты хочешь сказать? Или я опять должен из тебя все клещами вытягивать?

– Та Люция, она говорила, что не признается, что невиновна. И я сначала подумал, это какая-то сумасшедшая, вроде тех, которые звонят нам из тюрем по поводу экзорцизма.

– Дальше.

– И она сказала, что не убивала, что ей не нужна была ничья смерть и она вас просит, чтобы вы передали ее тете, что она ее очень любит, больше всех на свете, и переживает, что тетя узнает обо всем из телевизора. А в телевизоре ничего не было: ни о ней, ни о том, что вы знаете ее тетю, – выпалил он и показал сегодняшний выпуск «Супер-Экспресса». На первой полосе газеты были опубликованы улыбающиеся лица Изы Козак и Янека Иглы Вишневского. Рядом с фамилией последнего поместили черную ленточку и крестик. А над ними огромное фото Люции, которую ведут под конвоем в полицейскую машину. Заголовок гласил: «Месть Люции Л.».

– А сейчас эта женщина стала говорить о Люции и мне показалось, что я забыл сказать вам об этом звонке, потому что теперь вспомнил, что ее фамилия была на «Л», Ланге, как у той женщины, которая забирает у нас стирку раз в неделю и которая сейчас сидит у вас, – закончил он, судорожно хватая воздух.

Ксендз еще некоторое время стоял неподвижно. Он всматривался в газетный заголовок, фотографии людей на первой полосе и скользил глазами по короткому тексту. В красном облачке значилось: «Вознаграждение! Разыскивается автор «Девушки с севера». Отзовись и докажи, что это ты написал хит! Получи миллион!!!» Далее был размещен номер телефона, по которому следовало отправлять СМС-собщения.

Мартин не стал читать дальше, газета была сложена пополам. Он разгладил обложку, еще раз взглянул на викария. Потом схватил Гжегожа за плечо и потащил в соседнюю комнату.

– Ни с места отсюда. И заткните уши. Даже если я буду кричать, вы не должны ничего услышать. Вы поняли меня?

Викарий кивал, как ребенок с синдромом сироты. Он посмотрел на свое плечо, на котором ксендз Мартин, который был выше его на три головы, все еще держал свою руку.

– Прошу прощения, – сконфузился Старонь и ослабил хватку. Он сложил газету и сунул ее в ящик под лавкой. Выходя, объявил: – Не подслушивать! Я буду исповедовать.

Викарий закрыл глаза и сел за письменный стол, предварительно заткнув уши. Лишь только закрылась дверь за ксендзом Мартином, он тут же прилип к ней, но вдруг отскочил. Старонь закрыл его в комнате на ключ. Для уверенности он дернул за ручку и двинулся по коридору в свой кабинет.

– Пани Кристина. – Ксендз Мартин смерил пожилую женщину внимательным взглядом и обратился к ней шепотом, как к ребенку: – Одевайтесь, пожалуйста. Сейчас мы поедем к моей знакомой. Она адвокат. Думаю, что у Люции действительно проблемы.

– Адвокат? – Женщина нерешительно встала и принялась разглаживать юбку. – У меня нет денег, я не успела снять их со счета. Может быть, вы подскажете мне, где находится ближайшее отделение. – Она вынула сложенный вчетверо рекламный проспект.

Священник махнул рукой и отдал женщине рекламку.

– Она не примет денег. Это верующий человек. Я когда-то помог ей, теперь она поможет Люции.

– Я все вам верну, – клялась Кристина. – Значит, вы возьмете Люцию к себе? Она отработает каждую копейку. Я буду помогать до конца жизни. Знайте, что можете всегда на меня рассчитывать.

Священник грустно улыбнулся:

– Сначала нужно разобраться, во что впуталась ваша племянница.

Люция лежала в тюремной больнице. Дверь с треском открылась, и вслед за надзирательницей вошла женщина, которая выглядела на миллион долларов. Она не была ни молода, ни красива. Если бы Люции пришлось участвовать в создании ее фоторобота, она не смогла бы вспомнить черт ее лица. Зато она в точности могла бы описать ее темно-синий костюм, лакированные полуботинки с мужской шнуровкой и вишневый кожаный портфель, из которого дама вынула стопку документов. Она разложила их на столике, специально доставленном из другого помещения. Вложив в мундштук сигарету, закурила, а потом начала молча заполнять документы.

– Подпишите, пожалуйста, – заявила она, когда шесть листов лежали уже возле кровати Люции.

– Но… – Заключенная колебалась. Она была не в состоянии сказать ни слова. Полость рта у нее была вся изранена, под глазом темнел основательный синяк. На правой руке повязка, предплечья в ссадинах, раны были видны отчетливо, несмотря на разноцветные татуировки. Сейчас она всматривалась в крупный оникс, висящий на шее новоприбывшей. Наконец из ее горла прорвался хриплый голос:

– Кто вы?

– Твой защитник, деточка. – Женщина широко улыбнулась. – Адвокат Малгожата Пилат, адвокатская контора «Пилат и компания». Тебя не предупредили, что я приеду? Коллега Мартиняк передал мне твое дело. Это заняло какое-то время, извини. Не то чтобы он не хотел его отдать. Он поцеловал бы меня в пятую точку за те отступные, что получил. К сожалению, не так просто было отыскать бар, в котором он в данное время… – она откашлялась, – тяжело работает.

Люция с трудом поднялась и сунула ноги в свои розовые ботинки. Оба каблука были отломаны. Второй она оторвала сама, что стоило ей нечеловеческих усилий, чтобы иметь возможность хоть как-то передвигаться здесь. Она подошла к адвокатессе, едва волоча ноги.