— Я не вижу, как ты раздеваешься, но я все слышу, — сказала она.

Чтобы сесть, Зуттеру пришлось бы убрать с одного стула ее одежду или цветы с другого.

— Ялука, — спросил он, — что означают эти цветы?

— Ничего, — словно себе самой ответила она и, не открывая глаз, повернулась к нему лицом.

— Как они попали в эту комнату?

— А как ты попал в эту комнату? Ведь свободных комнат больше не было.

— Они освободили ее.

— Да, после того как я поговорила с управляющим. «Вы знаете, кто такой господин Гигакс?» — спросила я. «К сожалению, нет», — был ответ. «Тогда и он, к сожалению, не захочет знать вас». И тут управляющего бросило в дрожь.

— Вот как вы это делаете. А где вы достали розы, ведь магазины уже были закрыты?

— Для меня не существует закрытых магазинов.

— Здесь, в этой сумке, прах моей жены. Завтра я развею его над озером.

— Твои проблемы.

Он рассмеялся против воли.

— Это точно. Поэтому сегодняшним сюрпризом я не могу воспользоваться.

— Тебе бы надо сказать пожалуйста. — Она медленно оперлась на локоть и на колено и повернулась к нему спиной.

— Пожалуйста. Оденься.

Она встала, подошла к другому стулу и начала одеваться, не обращая на Зуттера внимания. Трусы, чулки, бюстгальтер, черное плиссированное платье, светлая накидка.

— У меня есть для тебя еще кое-что, это не займет много времени, — сказала она. — Пожалуйста, сядь за стол и поставь на него розы.

Она открыла шкаф, достала коробок спичек и две свечи, которые поставила на стол и зажгла. Потом обеими руками широко распахнула свою накидку, повернулась вокруг своей оси и спросила:

— Как я выгляжу?

— Как альбатрос, — ответил Зуттер.

— Я пока еще не вымерла.

— Альбатросы тоже.

— Ты сделал меня красивой, красивее, чем я когда-либо была.

— Сегодня я впервые вижу тебя вблизи, — сказал Зуттер.

— Ты видел меня в суде.

— Издали.

— Нет, ты увидел меня лучше, чем я сама. Я прочитала. Лео тебя любит. Она приносила мне в тюрьму все, что ты писал.

— Я тебе не верю.

— Мне все равно, веришь ты или нет. Ты поэтизируешь человека. Поэтому я и пришла к тебе. Ты написал обо мне нечто прекрасное, а сейчас должен совершить нечто ужасное.

— Что же? — спросил он и тут же догадался, что она имеет в виду.

— Да, — сказала Ялука. — Ты должен меня убить.

Она склонилась над своей сумочкой и стала что-то искать в ней, спрятав руки под накидкой. Потом решительным движением протянула Зуттеру маленький револьвер с украшенной перламутром рукояткой, похожий на красивую игрушку.

— Ялу, пожалуйста!

— Никаких пожалуйста. Я сделала это ради своего мужа, ты это сделаешь ради меня. — Она повернула револьвер стволом к себе и требовательно потрясла им.

— У тебя есть другой муж. Йорг.

— Ему я не позволяю ничего. И уж никак не позволю убить себя.

Зуттер сделал глубокий вдох. Сквозь панцирь его усталости пробилась теплота, обернувшаяся озорством и задором. Он взял у Ялуки револьвер и взвесил его на руке. Против ожидания револьвер оказался тяжелым.

Ялука спустила с левого плеча бретельку платья и расстегнула на спине бюстгальтер. Под левой грудью, которую она чуть приоткрыла, Зуттер увидел черный крестик.

— Вот в это место, — кончиком ногтя показала она. — Револьвер заряжен. Поклянись. Поклянись всем святым, что убьешь меня.

— Для меня нет ничего святого.

— Поклянись Богом!

— Я в него не верю, а если бы и поклялся, то он мне все равно не поверит.

— Поклянись памятью Руфи.

— Ну, тут клятвы тем более неуместны.

— Отдай револьвер! — приказала Ялука.

Он через стол протянул ей оружие. Она взяла его и направила ствол на Зуттера.

— Если ты меня не убьешь, — прошептала она, — то я сама это сделаю. Но сначала убью тебя. Клянусь. Я сумею сдержать клятву.

Они смотрели друг другу в глаза. Зуттер не чувствовал движения воздуха, но свечи замигали. Лицо Ялуки было решительным, рука с оружием не дрожала.

— Так сделай это, — сказал Зуттер.

Однажды он наблюдал за кошкой, сжавшейся для прыжка и не спускавшей глаз с дрозда, которого она придушила. Одно крыло у птицы было сломано, лапки прокушены. Кошка притащила дрозда к месту отдыха в саду, чтобы сделать подарок Зуттеру. Там она его бросила, улететь он не мог. Но дрозд был еще живой. Его широко открытый зрачок в желтом ободке смотрел в прищуренные, похожие на щели глаза кошки; одна пустота уставилась в другую. Кошка тоже не шевелилась. Жила и двигалась только природа вокруг них. Оба существа ждали только одного — смерти. Дрозд готовился умереть, кошка — нанести смертельный удар.

Вытянутая рука Ялуки по-прежнему ничуть не дрожала, но теперь не было дрожи и в его сердце, на которое смотрело дуло револьвера: в нем поселилась веселая решимость.

— Стреляй же, — сказал он без всякого лукавства.

Она опустила оружие.

— Хорошо получилось? — спросила она.

— Да.

— И для тебя тоже?

— Тоже.

Она поставила револьвер на предохранитель и сунула его обратно в сумочку. Потом встала и обеими руками взяла себя за шею.

— Пожалуйста, помогите мне, — попросила Ялука, отделяя пальцами пряди струящихся по спине волос и пытаясь уложить их на голове; она поднимала их, но пряди снова падали вниз.

— Пусть так и останутся распущенными, — сказал Зуттер.

— Я же не молодая девушка, — возразила она.

Он встал у нее за спиной и стал придерживать отдельные пряди, пока она поочередно укладывала на голове другие. При этом руки их встречались — ее маленькие с его неуклюжими, в старческих пятнах.

— Вы любите кошек? — спросил Зуттер. — Возьмете мою кошку, если меня кто-нибудь прикончит?

— Я этого не допущу! — крикнула она и так резко повернулась к нему, что узел на голове снова рассыпался. Ее лицо выражало возмущение. — С вами ничего больше не случится, — улыбнулась она.

Наконец совместными усилиями им удалось уложить ее волосы.

— Кто вам помогает дома?

— Лео. Но я справляюсь и одна.

Он все еще стоял, прижавшись к ее спине. И когда он почувствовал, как сквозь ее тонкое платье в него проникает тепло, неожиданно напрягся его член. Ялука не могла этого не почувствовать. Но она стояла не шевелясь.