— Ну и где текст? И как это в Москве читать будут?

— Эх, хумансы, ну что с вас взять! Андрей, клади послание, приложи к нему ладонь.

Осторожно опустив свиток на планшетку, Кадорин опасливо, будто боялся обжечься, прижал правую ладонь к черной поверхности письма…

Несколько мгновений ничего не происходило, напряженный взгляд Андрея оторвался от письма и сфокусировался на лице дроу. Буквально в тот же момент подошедший старшина издал изумленный вздох…

Под поверхностью письма начал разгораться свет. Не мертвенный болотно-зеленый свет, а веселый искристо-белый с жемчужными отблесками. В глубине матовой тьмы свитка медленно разгорались буквы…

Часам к девяти вечера, наконец-то покончив с нелегким трудом дипломата, я сидел перед почти потухшим костром и потягивал из берестяного стаканчика слабенький, почти прозрачный чаек с земляничными листьями. Между прочим — творение Гены. Он, оказывается, хоть парень тихий, но и руки растут откуда надо, и с травками нормально общается. Правда, его бурду со зверобоем, которую он остальным хумансам в качестве лечебного отвара на всякий случай впаривает, я не то что пить — нюхать даже не стану. Вот, значит, сижу я, чаи гоняю, старшина с бойцами оружием занимается, а Кадорин, как настоящий энкавэдэшник и как большой ребенок, вертит в руках послание и тренируется его показывать. Дите малое — все не наиграется!

Не успел я допить чай, как он все же наигрался, тщательно упаковал послание в планшетку и присел рядом…

— Спросить хочу — магией кидаться, вот как ты сегодня, научиться можно? Уж больно оружие хорошее получается. Хоть и летит медленно, но если попадет — да такие ямы только пятидюймовая гаубица оставляет!.. Правда, при установке взрывателя на удар.

— А вот это, Андрей, и будет главным вопросом на переговорах с твоим руководством. Тут дела такие: чтобы с магией работать, в организме должен быть хотя бы небольшой ее уровень. А в вашем мире магии вообще ни у кого нет, а для того, чтобы в организме магия накапливаться начала, его сперва инициировать надо, да и обучить хоть чуть-чуть. А для инициации у самого учителя запас магии должен немаленьким быть, да и процесс перестройки энергооболочки тела, ауры — для работы с магической энергией — длительное и муторное занятие.

Правда, в процессе инициации у хумансов отсев большой — дохнут почему-то.

— А самому научиться магией пользоваться, без инициации, можно?

— В принципе самоинициация при наличии мощного магического импульса возможна — только органов управления магией у такого самоучки нет. Если учитель энергооболочку тела не перестроит, в большинстве случаев такому несчастному грозит довольно неприятная смерть. Магия вырабатывается, а накапливать ее и управлять ею нечем, и в итоге несчастный просто сгорает или еще того хуже — мутирует во что-нибудь не особо прекрасное. Только вот для самоинициации такой импульс нужен, что выгоднее легион нежити поднять, да и вероятность выжить при этом — один к тысяче или того меньше.

Выражение лица капитана мне очень понравилось. Так загрузить человека мне удалось впервые! Хотя за ту белиберду, которую я сейчас нес, мне бы при встрече оторвали ноги все знакомые ролевики и дээндэшники (нет, не те, которые с нарукавными повязками по улицам ходят!). А за оставшуюся часть тушки устроили бы хорошую драку родственники моего текущего тела. Короче, хорошо развлекся!

Самая искренняя улыбка — от лицезрения удавшегося замысла.

Чем замысел темнее, тем она искренней.

Народная темноэльфийская мудрость

18.07.1941

Ссешес Риллинтар

Сам процесс отправки капитана на чуде советского самолетостроения запомнился мне своей сумбурностью: получение почти в самый последний момент из Москвы примерного коридора полета, попытки по имеющимся картам разобраться, к каким естественным ориентирам привязываться и, самое главное, что из них будет видно ночью, конечно учитывая применение зелья «кошачий глаз», которого, к слову, упаковали целых пять фляжек. Просто больше герметически закрывающейся тары не было. Потом долго ждали, когда Дух Чащи соизволит явиться. Он у старшины вещмешок взял и надолго пропал в лесу. Появился в последний момент — жутко недовольный, но с полным мешком. Протянул капитану и выдал следующую фразу:

— Потеряешь или разбазаришь — тем, что от тебя останется, даже черви побрезгуют.

От таких слов и, самое главное, от тона, которым это было сказано, капитана даже передернуло. Во всяком случае, вцепился он в мешок, как утопающий в спасательный круг.

Самолет к тому времени был уже подготовлен и находился в начале длинной и узкой поляны, огражденной плотно стоящими стволами деревьев. Еще день назад эта местность выглядела по-другому, но, пока мы с капитаном прогуливались до места своих пакостей и рассуждали о высокой политике, сюда наведался старшина с бойцами и топором. Но, судя по отсутствию следов вырубки и взглядам, бросаемым рядовыми в сторону Лешего, поймать на горячем он их успел. И не замедлил реорганизовать процесс по-своему. Стоящие рядком и прижавшиеся к краю леса молодые сосенки недавно явно дислоцировались на других местах. Что поделать, как говорится, пока враг рисует карты, наши бойцы вручную меняют рельеф местности. Старичку было явно жалко подлеска — вот он его и пересадил. Кстати, надеюсь, не на глазах солдат, а то им опять кошмары сниться начнут. Мне в прошлый раз Андреевых хватило.

Так вот. Загрузили капитана, потом старшина долго дергал винт агрегата в попытке завести мотор. И наконец, через несколько минут мучений, треща всеми пятью цилиндрами и оплевывая окружающих маслом, «пепелац» взлетел. И довольно быстро растворился в вечернем небе, плавно переходящем в ночное…

Дальше? Дальше было не особенно интересно. Вернулись в лагерь. Олег отбил шифровку о том, что капитан успешно вылетел, и повторил сообщение о районе встречи и маршруте следования. А старшина принялся изображать из себя повара. Во всяком случае, получилось у него довольно съедобно. Единственное «но» — на поздний ужин я лично впервые ел гречневую кашу с мясом, состоящую почти из одного мяса, причем копченого. Ничего — прижилось и в желудке не шевелилось. После ужина отправил всех спать, вызвавшись сторожить первым. День был просто до такой степени насыщен событиями, что на разговоры не потянуло даже Сергеича, не говоря уже о рядовых. Видимо, им на этот день хватило впечатлений от действий Духа Чащи, а я набегался и наговорился так, что ощущал себя хорошим таким, ошкуренным березовым поленом. Не знаю, отчего в моем перегруженном мозгу возник такой образ, но, судя по ощущениям, подходил он на все сто.

Честно отсидел половину ночи, вслушиваясь в лесную тишину и периодически морщась от писка пролетающих летучих мышей. Пару раз неподалеку пытался поухать филин, но запущенные в примерном направлении, на слух, три сосновые шишки заставили пернатого Шаляпина перенести место концерта. С трудом дождавшись конца своей смены, я растолкал Юрика и, всучив ему пулемет, с чистой совестью отрубился…