– Я надеялся, что однажды увижу тебя такой.

Он говорит сейчас не о моем преображении, почувствовав пальцы в своих волосах, и я, понимая это, глядя на него, опустившегося передо мной на корточки, не могу удержаться и снова зарываюсь в мягкие, густые пряди на затылке. Нежно царапаю ногтями кожу, вряд ли отдавая отчет своему действию, пока рука Бампера, погладив лодыжку, медленно ползет вверх по ноге, останавливаясь под коленом.

– Таня…

– Молчи, – прерываю его вздох, порывисто отвернувшись от нашедших меня глаз, и только теперь обхватываю себя руками, чувствуя острую потребность прикрыть полуобнаженное тело. Не понимая, почему вдруг так испугалась?

Он все-таки проводит рукой по моей спине, едва уловимо, прежде чем обращается с просьбой закрыть глаза и приподнять руки. Я чувствую что-то шелковое и мягкое, очень приятное, скользнувшее по моим волосам, вдоль тела к коленям и ниже. Слышу звук застегнувшейся молнии, шорох пальцев на ткани и негромкую просьбу:

– А теперь повернись и открой глаза, хочу взглянуть на тебя. Ну же, Коломбина, смелей!

Лицо Рыжего серьезно, подбородок опущен, и я затаиваю дыхание. Боюсь смотреть на свое отражение, пока он оглаживает меня внимательным взглядом, поднимая его от кончиков туфель к лицу. Переводит на руки, приоткрытые плечи, ключицы… И снова смотрит на губы, как будто все его внимание сосредоточено на них.

– Что? Снова не подошло? Тебе не нравится? Артемьев, почему ты молчишь?

Не молчит. Поворачивает к зеркалу так, чтобы я могла видеть себя в полный рост, и произносит за спиной тихим, просевшим голосом.

– Нравится. Очень. Я знал, что оно для тебя. Только это и никакое другое.

Да, только это и никакое другое, он прав. От изумления и красоты платья у меня перехватывает дух. Я смотрю на него и понимаю, почему Бампер отверг все остальные наряды – дорогие, красивые, модные, яркие и не очень. В сравнении с совершенством все они безнадежно блекнут, стираясь из памяти.

Легкий оттенок голубой зелени, тончайшее кружево на отрезном лифе, спокойный шелковый клеш в пол и крохотные кристаллы, похожие на фианиты, украсившие оголенное под тонким шифоном плечо. Глубокий вырез на груди и высокий разрез до середины бедра, – весьма откровенно и в то же время – женственно, чувственно, нежно. По-настоящему красиво. Разве могли с таким платьем соперничать наряды моих общежитских девчонок?

Я смотрю на девушку в отражении и понимаю, что она чудо как хороша. Свежа, стройна, прекрасна, как сама весна. И не нужно быть ценителем моды и маэстро Гариком, чтобы отметить ее молодость и привлекательность. Сияние кожи, оттененное выгодным цветом наряда и лучистый блеск карих глаз. И куда только исчезла несуразная Коломбина, в желтом топе и фиолетовых лосинах?

Ай да, Рыжий! Волшебник и только!

Я поворачиваюсь к парню и беру его за руку. Притягиваю ладонь к груди, чтобы со всей признательностью и счастьем сказать, заглядывая в лицо, не в силах сдержать долгожданную радость:

– Неужели это я?

– Ты.

– Артемьев, ты самый лучший! Я знала, знала, что у тебя получится! Спасибо, Витя!

Ну вот, теперь он снова смеется, обнимая меня за талию. На краткий миг любуется моей улыбкой и, наконец, уводит из дома красноволосого Гарика, на прощанье сунув в карман удивленному мужчине деньги, напомнив об оставленных у него вещах.

– Я вернусь утром. Оставь все как есть.

– Конечно.

– До свидания!

Ну, вот и конец. И в новом образе Таньке Крюковой приходится очень аккуратно ступать по земле, садиться в машину Бампера, стараясь, чтобы пресловутые чулки не обнажились в разрезе платья.

Ну до чего же они красивые! Незаметные, как паутинка! И туфли! А подол так мягко струится по ногам, подчеркивая их форму и красоту ткани, что кажется нереальной дымкой.

– Тань, перестань все время смотреть под ноги. Так надо. Ты не одна идешь на праздник, а меня в тебе все устраивает.

– Правда? – все еще недоверчивое.

И куда более уверенное:

– Да. Лучше накинь пиджак, прохладно.

– И все равно ты для меня Коломбина, – чуть позже в машине, включая мотор, но я легко соглашаюсь:

– Ну и пусть.

– Самая красивая на свете Колючка.

Это звучит непривычно. Странно, интимно, но вместе с тем ласково, так, что впору смутиться, но я сейчас готова простить Рыжему все, что угодно, даже такой беспардонный флирт. Ему не нужно приободрять меня, бросая фразы в лобовое стекло, он и так сделал для Коломбины очень много. И потом… сегодняшним вечером мы для всех пара. Бампер справился со своей задачей превосходно, пора и мне платить по счетам.

* * *

Стоянка перед самым большим и фешенебельным рестораном города заполнена до отказа. Мы опоздали на пару часов, официально поздравление родителей и представление гостей наверняка состоялось, первые бокалы подняты, так что надеюсь, нам с Коломбиной удастся избежать излишней шумихи и суеты.

Я помогаю девушке выйти из машины и открываю заднюю дверь салона «BMW», чтобы взять цветы.

– Таня, я беру букет, ты берешь меня под руку. И не трясись как заяц, здесь собрались обычные люди, помни об этом. А главное, мои родители, хорошо?

– Хорошо.

– Выше голову. Вот так, умница. Ты сегодня красавица.

Я говорю чистую правду, Коломбина – красавица. Волнение ей к лицу, и не заметить его сложно. Оно играет на скулах нежным румянцем, блестит в глазах, смотрит на меня с надеждой, как будто я для этой девушки отныне и навсегда опора и причал и, черт, мне это нравится! Не нравится только, как замер швейцар, открывая перед нами дверь, мужским взглядом окидывая осторожно ступающую к нему Колючку.

– Цветы для юбиляров, – говорю встретившему нас распорядителю зала и отдаю в его руки огромный букет. Позже мать поставит цветы в спальне, и я надеюсь, любимые белые розы еще долго будут радовать ее взгляд.

А сейчас я приобнимаю Коломбину за плечи, шепчу ей в ухо: «Все хорошо», – и окидываю взглядом расположившиеся у сцены двойным полукружьем нарядные столики, занятые многочисленными гостями, отыскивая виновников торжества. Мать стоит на небольшой сцене в окружении своих моделей – как всегда безупречно красивая в белом платье со шлейфом, – говорит в микрофон, и я предвижу, что через несколько минут ее речь оборвется на полувдохе.

– …моя работа, новые коллекции, признание в мире моды, все, чего я добилась за столько лет – полностью заслуга Максима. И только его! Он был первым, кто однажды поверил в мой талант и подарил возможность заниматься любимым делом. Кто никогда не укорял, а помогал советом и дружеским словом. Кто до сих пор продолжает верить в меня, окружая теплом и заботой. Дорогие гости, раз уж мы сегодня собрались здесь, позвольте мне еще раз поблагодарить своего мужа за его любовь, поддержку и крепкое плечо, которое было и остается моей главной опорой в жизни. Опорой всей нашей дружной семьи! Дорогой, я очень тебя люблю и надеюсь, мое чувство взаимно!