столу, взял стеклянную «чебурашку» зеленоватого стекла и одним движением сковырнул пробку об край стола. Сколько лет прошло, а руки-то помнят.

— Что там с шашлыками, Кузьмич? — В «узком круге» мы как-то очень быстро в неформальной обстановке перешли на ты. Ну просто потому, что невозможно, сидя с человеком над бумагами по восемь чесов в день, постоянно по имени отчеству обращаться, язык отвалится.

Главным лейтмотивом второй половины лета было составление бюджета на следующий 1986 год. Бюджет СССР — это штука сложная и противоречивая, о которой в двух словах не расскажешь. Большим своим достижением я считал то, что доходы и расходы этого года пока держались в относительном порядке, в моей истории начатая в мае 1985 года антиалкогольная программа «закрыла» уже текущий финансовый год с дефицитом в восемнадцать миллиардов рублей — или 5% от общей суммы доходов — дальше туда к 90-му году этот показатель и вовсе дорос до неприличных 22%. Не удивительно, что страна рухнула с таким подходом к ведению финансов.

— А я тебе, Коля, в сотый раз повторяю, нельзя называть бюджет профицитным, если нехватку средств ты тупо забираешь у людей. Воруешь, если уж совсем откровенно говорить. У нас нехватка средств и так растет год от года, а отдельные несознательные личности, не будем показывать пальцами, мечтают об увеличении капитальных вложений. Куда⁈ И так не успеваем достраивать то, что есть, это же сумасшествие⁈

— А я не против, только за то, что ты сумел продавить остановку роста военных бюджетов я уже готов тебя расцеловать.

К сожалению, повода сделать рокировку в министерстве обороны пока повода не нашлось, поэтому адмирал Чернавин пока сидел «в засаде». Маршала же Соколова уговорить на резкое снижение затрат не удалось, такое началось давление со всех сторон, что я реально начал опасаться бунта. Снимут как Хрущёва за «перегибы» и прощай все планы на реформирование общества.

Короче говоря, пока договорились на ближайшую пятилетку «заморозить» расходы на военку. При том, что общий госбюджет у нас рос на пять — очень примерно в среднем — процентов в год, к началу тринадцатой пятилетки военные расходы должны были хоть немного уже войти в некие разумные рамки.

— Хватит о работе, — Лигачев подхватил шампура с одуряюще пахнущим мясом и сгрузил их на стол, — все налетаем. Или давайте сначала выпьем.

— Ну, за успех предприятия, — провозгласил тост я, и мы с характерным стекольным клацанием сдвинули пивные бутылки.

Отхлебнул пенного. Бархатное, одно из не многих более-менее приличных сортов, продающихся в эти времена в СССР. К сожалению, все вот эти рассказы о прекрасном пиве родом из Союза, которое очень настоящее и очень натуральное — в противовес западному «пластиковому» и вообще «порошковому» — при детальном рассмотрении оказались полной лажей. Пиво в эти времена было в лучшем случае посредственным, а истории про то, что оно якобы «живое» и стоит всего три дня объяснялись максимально банально. Нарушениями технологий на производстве, плохими моющими средствами и заражением продукта посторонними бактериями. Такое пиво действительно могло стоять в лучшем случае несколько дней, вот только достоинством данное обстоятельство назвать было достаточно сложно.

Поставили на 12 пятилетку строительство нескольких дополнительных пивных предприятий, в том числе и Ленинграде, так что будет у нас и тут своя «Балтика», даже не знаю, хорошо это или плохо. С другой стороны, чтобы побороть бесконечный водочный алкоголизм, я готов был пойти на любые меры.

Что касается нас, то как-то так сложилось, что компания у нас подобралась малопьющая, водку — тем более летом на жаре, ну ее нафиг — практически не употребляющая, так что на четверых взрослых мужиков был заказан всего один ящик пива. Считай — детская доза, можно сказать, что мы честно следовали в русле декларируемой партией борьбы против алкоголизма и за ответственное употребление горячительных напитков.

— Как у вас вообще дела-то с бюджетом двигаются? — После определенной паузы, когда слышно было только сосредоточенное жевание, иногда прерываемое глотками пива, поинтересовался Примаков. — Вроде нефть немного приостановила падение, панические крики тоже подутихли. Как у нас там с экономикой?

— Вообще-то это секретная информация, — Рыжков указал шампуром в сторону Евгения Максимовича. — У тебя допуски-то есть, чтобы такое спрашивать?

(Рыжков Н. И.)

— У него такие допуски, — хмыкнул я, — что тебе Коля и не снились. Нормально у нас все с бюджетом. Подрезали расходы, где только смогли, уменьшили в два раз дефицит по сравнению с 1985 годом. Опять же от самозанятых денежка начала течь понемногу…

— Это еще не известно, хорошо или плохо, — мрачно пробормотал глава правительства СССР. Если бы какой-нибудь министр экономики с таким лицом вышел к журналистам в США, там бы сразу началась паника и кризис во всех местах, а у нас ничего. Просто Рыжков был пессимистом по жизни, что, впрочем, не так уж плохо в нынешней ситуации.

— Только не начинай опять за Грузию… — Простонал я, отвлекаясь от шашлыка.

— Ты видел их показатели всего за два месяца⁉ За два!

— А что с Грузией? — Поинтересовался Евгений Максимович.

— Там в «самозанятые» уже записалось половина населения, скоро все планы можно будет засунуть в задницу, пользы от них не будет нисколько.

— Ну не половина, а всего полсотни тысяч человек.

— За два месяца!

— Ну и пусть, — я пожал плечами.

— А на заводах кто работать будет? Продукцию выпускать?

— Ты мне еще про еще про Кутаисский завод вспомни, что на нем теперь работать будет некому, — теперь уже я начал злиться.

КАЗ выпускал знаменитые на весь Союз грузовики и тягачи «Колхида». Знаменитыми они были по причине своего ужасного качества, нормально эксплуатировать эту технику было просто невозможно. Матерились водители, плевались техники. Фактически техника была в негодном состоянии с момента выката ее из ворот завода, имели место случаи — и это не шутка, такое реально случалось — когда, прибывшим «покупателям» грузовики просто выталкивали за ворота вручную. А там, типа, играйтесь с ними, как хотите. Про ОТК и приёмку в Кутаиси, видимо, просто не слышали.

По некоторым неофициальным данным процент брака на этом заводе доходил до 80–90% от общего выпуска. Если честно, первым моим порывом было просто закрыть предприятие, даже не закрыть, а тупо разбомбить к чертовой матери.

— Ну