– В отслеживаемом пространстве находится не-человек, – моментально информировал псевдоразум. – Предположительно лошадь.

– Идиот, – фыркнул я. – Надзор за нестандартными формами жизни.

– Принято.

Меня вырубило, словно ключик повернули. Никаких снов, мягкая тьма.

– …Поднимайтесь, пан Николай. – Браслет при всем желании не сможет трясти меня за плечо. Значит, человек. – Возьмите, выпейте.

Я и глаз открыть не успел, как мне в руку сунули холодную глиняную кружку. Разведенное колодезной водой ягодное вино, судя по запаху. Вкусно, отлично освежает. Сколько времени прошло? Час, полтора?

Пан Богуслав Барт уселся на застеленную тканым ковриком лавку возле кровати. Наклонил светло-русую голову, посмотрел внимательно.

– В городе неспокойно. – Это было первое, что сообщил десятник. – Князь и пан Стеклы вывели на улицы латников и кавалерию. Бунт. Не самый опасный и массовый, но именно бунт. Ничего подобного в Дольни-Краловице никогда не было. Никогда, понимаете, пан Николай?

– Давай в будущем на «ты». – Кряхтя, я уселся на кровати, подоткнув под спину подушку. Университетский препарат подействовал, я свеженький, будто после курорта. – Ваша баронская милость не против?

– Ничуть, – согласился Барт. – Давайте… Гм… Давай начистоту. Что ты говорил утром о людях, которые могут помочь? Там, в кордегардии?

– Долго рассказывать, – вздохнул я. – Для начала объясни, что происходит в городе?

Я предполагал, что события прошедшей ночи вызовут немалое возмущение: люди платят подати в княжью казну, на их деньги содержатся армия и полиция, которые никак себя не проявили – да и не могли проявить по большому счету. Барт сообщил, что ближе к полудню власти мобилизовали всех лекарей, содержателей аптек и провизоров, город разделили на участки – следовало обойти каждый дом и выяснить, сколько людей пострадало и погибло. Точных сведений пока нет, однако, по имеющимся донесениям, обнаружено больше сотни трупов благородных и сто семьдесят простецов.

Сожжено девятнадцать зданий. Усиленные гвардейские разъезды отыскали и истребили несколько тварей, укрывшихся в подвалах и сараях. Тихий мятеж начался, когда люди слегка отошли от шока, открылись двери церквей: горожане устремились на площадь, к кафедралу. Большую роль сыграли священники, они первыми подняли главные вопросы – кто нас защитит? Кто виноват в происшедшем? Толпа начала шуметь, площадь перед святой Маргаритой оцепила конная гвардия. Приказ разойтись выполнен не был, невзирая на объявленное военное положение.

Невероятные слухи распространялись с быстротой молнии. Поговаривали, будто князь Якуб погиб вместе со всей семьей, что в лесах вокруг Дольни-Краловице остаются тысячи монстров и с наступлением темноты ужасы повторятся – надо, мол, побыстрее убираться из города! Но куда? Где теперь безопасно?

Стихийный митинг перед кафедралом к середине дня может закончиться беспорядками, которых так опасается пан Стеклы, но пока возмущенные и насмерть перепуганные жители столицы договорились лишь до того, что следует выбрать нескольких уважаемых граждан и отослать депутацию в замок – выяснить, какие решения примет светлейший. В конце концов, следовало бы отправить гонцов в Карлштайн, к самому королю – просить о немедленном вспомоществовании войском! Княжество Верхняя Моравия давало вассальную присягу престолу Карлштайна, его величество обязан внять просьбам подданных! Особенно если учитывать, что княжья гвардия не справляется.

По приказу пана Стеклы въезд и выезд из города на время запрещены. Его светлость распорядился открыть государственные продовольственные склады и продавать продукты по ценам вдвое ниже обычных – это необходимо до поры, когда снабжение Дольни-Краловице полностью восстановится. Нескольких гонцов отправили по окрестностям вызнать, что происходит в расположенных поблизости селах и крупных дворянских усадьбах. Словом, машина власти работала, пускай и со скрипом.

– Не надо путать суетливость с оперативностью, – проворчал я, выслушав слова фон Барта. – Главное, не спешить – только дров наломают. Прежде всего надо успокоить население…

– Каким образом? – Десятник в упор посмотрел на меня. – Что нам принесет следующая ночь? Новые жертвы? В таком случае завтра каждый дворянин возьмется за меч и вооружит своих простецов. Они быстро найдут виноватых: князь, гвардия, полиция и, разумеется, проклятые алхимики – я был на площади, там уже поговаривают, будто дорогие гостюшки с Граульфа могли навлечь беду своими богомерзкими опытами…

– О, черт, – выдохнул я. – Представляю…

– Численность гвардии – сто пятьдесят человек, – напомнил Богуслав. – Из них в строю неполная сотня. Шестьдесят полицейских на весь город. Две центурии армейской пехоты. И всё. С такими силами сдержать толпу будет сложновато… Нам требуется помощь извне.

– Это пан Стеклы тебя прислал?

– Нет. У меня своя голова на плечах.

– Массовые нападения тварей всегда были однократны, – задумчиво сказал я. – Монстры обычно не возвращаются – сокрушающий удар, потом долгое затишье.

– Времена изменились, – мрачно ответил Барт. – Ни в чем нельзя быть уверенным.

– Депеша, пан Николай. – Дверь приоткрылась, объявился Гинек, сжимавший в руке небольшой, в половину ладони конвертик желтой бумаги. – Приказано передать лично в руки.

Я сорвал печать, развернул листок.

«Немедленно приходите. Вас проводят. Юлиуш Озимек».

– Ты сейчас свободен? – Я повернулся к гвардейскому десятнику. В голову пришла весьма неожиданная мысль, попробую ее реализовать.

– А что?

– Прогуляемся в гости к одному человеку, поговорим.

– На пост заступаю с четырех пополудни. Успеем?

– Успеем.

Возле Башни Алхимиков меня ожидали четверо – знакомые физиономии, этих дворян я видел вечером после несостоявшегося покушения, они сопровождали пана начальника тайной службы. Одеты неброско, обычные горожане.

– Десятник Богуслав фон Барт, – представил я своего спутника. – Пойдет со мной.

Верзилы посмотрели озадаченно-недружелюбно, но перечить не решились. Старший молча кивнул.

Неспокойствие на улицах Дольни-Краловице было ощутимо: ведущие во дворы ворота доселе закрыты, на углах заграждающие проход деревянные рогатки, охраняемые встревоженной и угрюмой городской стражей. Рынки не работают, магазины и таверны заперты, горожане передвигаются только группами по несколько человек, у каждого второго при себе клинок или самострел. Детей совсем не видно, сидят по домам.

Площадь, на которой почти две тысячи человек бурно обсуждали вечные вопросы «что делать?» и «кто виноват?», мы обошли десятой дорогой – незачем рисковать. Около светло-зеленого двухэтажного здания, принадлежащего ведомству пана Озимека, усиленная охрана: конная гвардия при полном вооружении и головорезы «тайной стражи». Ставни на окнах (насколько я знаю, они не деревянные, а металлические, только снаружи обшиты покрашенными досками) не распахнуты, здание смахивает на маленькую крепость.