– Нит-со-кан, – медленно, по слогам повторила Селина.

– Твоя цель. Во время долгого пути к твоему дому мать земля будет шептать свои секреты. У тебя появятся настоящие родители, сестры и братья. Душа распахнется, взлетит и из комка пыли превратится в часть звездного неба.

Селина слушала, завороженная не только словами, но и глубоким, проникающим в душу голосом.

– Пока тебе неизвестно, что, превозмогая боль, ты выросла, стала добрее и умнее. Белый Орел видит, что ненависть навсегда покинула твое сердце. Теперь нужно победить страх, иначе он разрушит все, что построено. Скоро придет умение переступать через то, что кажется особенно опасным, и появится новая свобода. Научишься слушать не только ушами, но и душой, думать телом и прикасаться умом.

Селина подняла взгляд к круглому отверстию в потолке, сквозь которое выходил дым, уступая место солнечному лучу. Как странно. Всю жизнь ее учили бояться индейцев, видеть в них лишь жестоких дикарей, а Белый Орел своим долгим молчанием поведал о редкой, удивительной доброте. Страх отступил, сменившись умиротворением.

– Где живут твои люди? – спросил он.

Селина растерянно пожала плечами.

– Точно не знаю… наверное, в Сан-Франциско. Да, в Сан-Франциско.

– Там, куда направлялся караван?

– Да. Это город, где земля встречается с морем. Ах боже мой! Неужели ты готов отвезти меня туда?

– Знаю, что должен это сделать. – Белый Орел помолчал в глубокой задумчивости. – Сегодня оплакиваю брата, а завтра снова сядем на лошадей и отправимся на запад.

Беседу прервали донесшиеся с улицы громкие крики, а вслед за ними вновь застучали барабаны.

– Брат возвращается.

– Брат по крови или по племени?

– Мой младший брат. Солнечный Пес. Он со своим отрядом шел последним – следил, чтобы никто нас не преследовал.

Он взял ее за руку, повел к выходу и дальше – к внешнему кольцу вигвамов, отмечавшему границу деревни. Как раз в этот момент с крутого холма спустились всадники.

Со всех сторон спешили люди – и молодые, и старые встречали вернувшихся воинов.

Один из индейцев ехал на могучем черном жеребце с длинной волнистой гривой, а на поясе у него висели окровавленные скальпы. Селина увидела один – с темными кудрявыми волосами – и без сил рухнула на землю.

– Тревор! – рыдая, повторяла она снова и снова.

Белый Орел бережно поднял ее, поставил на ноги и, поддерживая, обнял за плечи.

– Тебе нужно лечь и уснуть. А мне пора удалиться в место печали. На заре выезжаем.

Он отвел Селину в один из вигвамов внутреннего кольца, где у входа стояли две молодые женщины. В полумраке мирно теплился огонь, в углу ждала мягкая постель. Принесли горячую еду, но Селина не обратила внимания ни на пищу, ни на внимание и заботу. Сон не шел, и тогда ей дали выпить чего-то горячего и сладкого, но с легкой горчинкой.

Проснулась она от громкого пения птиц, возвестивших о начале нового дня. Ночь промелькнула в глубоком освежающем сне. Вскоре показалось солнце и позвало в дальнюю дорогу. Селина не знала, на каких основаниях состоялся обмен, но она ехала на свежей пегой лошадке, а Белый Орел гордо восседал на Пантере.

Дрожа на ледяном ветру, Волк потуже затянул пояс на теплом плаще, стряхнул с ресниц налипшие комки мокрого снега, сквозь густую белую пелену вгляделся в лесную чащу и замер в ожидании.

Он давно нашел Селину, но, поняв, что она ждет ребенка, решил ничего не предпринимать до разрешения. Тем более что снегу выпало очень много и путь предстоял трудный. А главное, индеец преданно, самоотверженно заботился о своей женщине.

Зима тянулась медленно – как и положено тянуться зиме. Со временем Волк начал сомневаться, захочет ли Селина вернуться в Луизиану, оставив младенца с отцом. Между ней и похитителем определенно сложились мирные отношения, но ни один индеец никогда бы не позволил своему ребенку уйти к белым людям.

Чем дольше Волк наблюдал за парой, тем тяжелее становилось на душе. Самое простое – украсть Селину, когда придет время. Но причинить вред ребенку или его отцу теперь уже казалось немыслимым преступлением. Поэтому Волк выжидал, позволяя времени делать свое дело, но ни на миг не забывая об обещании, данном умирающему другу.

Появилась и еще одна нешуточная проблема: Селину и ее спутника преследовали два охотника. Волк знал, что, если эти люди поймают белую женщину в паре с индейцем, последствия могут оказаться ужасными. Допустить расправы он не мог; странным образом оказалось, что теперь приходилось защищать обоих. Благополучие заботившегося о Селине человека представлялось не менее важным, чем ее личная безопасность.

Иногда абсурдность ситуации и бесконечная, медленно тянущаяся зима доводили Волка до отчаяния, а порой возникало ощущение, что время окончательно остановилось: ему по-прежнему шесть лет, и он беспомощно наблюдает, как враги выслеживают маму.

Селина давным-давно потеряла счет времени. Наверное, уже подходил к концу декабрь. Раздувшийся живот затруднял движения, и Белый Орел решил, что пора остановиться и дождаться рождения ребенка. В последние дни она уже почти не отходила от вигвама, спрятанного в лесной глуши и укрытого от снега и ветров.

Долго оставаться на одном месте было опасно. Белый Орел чувствовал, что рядом кто-то есть, и подозревал, что за ними следят охотники. Такое случалось и раньше, но пока всякий раз удавалось вовремя скрыться.

В то утро они вместе отошли от вигвама ярдов на двадцать пять, чтобы собрать хворост для костра. Селина увидела, как сияют на солнце снежинки, и восхищенно подумала: зачем нужны бриллианты, когда есть такая красота? Рассмеялась, подняла лицо к небу, с удовольствием вдыхая свежий хрустящий воздух.

И вдруг ощутила острый приступ боли – уже третий.

– Кажется, мой час скоро настанет, – сказала спокойно.

– Я готов, – последовал невозмутимый ответ.

Послышался выстрел, а потом и еще два, эхом отозвавшиеся в лесу. Белый Орел вздрогнул, в глазах застыло недоумение, однако уже в следующее мгновение показал на вигвам и спокойно произнес:

– Иди. Быстро.

Вместе со словами из горла хлынула кровь, окрасив снег в алый цвет. На груди расползлось алое пятно, кровь струей потекла из рукава.

– Настал твой нитсокан.

Он закрыл глаза и медленно, все еще сопротивляясь, упал.

– Нет, нет, пожалуйста! – Селина неловко повернулась в глубоком снегу и, схватив Белого Орла за руку, принялась тянуть в напрасной надежде дотащить до вигвама – лишь бы не оставлять здесь, в лесу. Запах свежей крови привлечет волков.

Она взглянула в неподвижное лицо и прикусила губу, чтобы не зарыдать. Что было силы уперлась ногами в снег и снова потянула. Живот пронзила острая боль, а спустя мгновение из нее хлынул теплый поток. Огненный обруч сжимался все крепче. Все происходило точно так же, как тогда, в первый раз.