— О, Мэгги… — начал он, но она перебила его, качая головой.

— А я-то подумала, что вы хотите подготовить меня к потере работы и дома… — Пожатие его руки стало крепче, и ее сердце запело. — Что вы собираетесь продавать гостиницу, а я останусь на мели.

— На мели? После всего, что вы сделали для нас? Как вы могли подумать такое, Мэгги?!

— А что еще я должна была подумать, Ангус? Я знала, что Гвин уговаривает вас продать гостиницу. Учитывая, в каком состоянии она находится и то, что она не приносит дохода, это выглядело вполне разумным. Только после ваших слов я поняла, как на самом деле привязана к этому дому… и к вам. Поняла в тот вечер, когда вы стали говорить о грядущих переменах. Для меня это было как нож в сердце.

Он снова сжал ее руку с силой, удивительной для его возраста. Нечто, напоминающее гнев, вспыхнуло в его голубых глазах.

— Все совсем не так, Мэри Маргарет. Во-первых, если бы я продал гостиницу и если бы я… не влюбился в вас, вы не остались бы без дома. Я бы поставил обязательным условием сделки, чтобы вы остались здесь работать и жить.

— Влюбились в меня? — повторила она то, что услышала в его словах.

— Да, черт возьми! — Ангус снова поцарапал подбородок. — Поэтому я надеялся, что, если я продам гостиницу, вы поедете со мной. — Прежде, чем она успела открыть рот для ответа, он добавил: — Но все это не имеет значения, потому что я решил не продавать.

Мэгги закрыла рот. Открыла. Снова закрыла.

— Вы меня сегодня постоянно удивляете, — проговорила она наконец.

— За последние дни я многому научился у своей упрямой внучки. — Он усмехнулся. — И понял главное: нельзя сдаваться, даже если жизнь бросила тебя лицом в грязь, а уж тем более — если дела идут не так, как хотелось бы. Ведь все эти годы я содержал гостиницу не потому, что это нравилось Эйлин, и не потому, что не знал, чем еще заняться. Мне самому это нравилось. И до сих пор нравится. Так какого черта я должен бросать это дело, а?

— Знаете, Ангус, я никогда не осталась бы здесь с другими людьми.

Она от волнения встала и снова подошла к раковине. Ее пальцы нащупали в кармане фартука заколку для волос — она нашла ее в одной из комнат, забытую кем-то из недавних гостей. Четыре пластмассовых цветочка в ряд, с перламутровыми бусинками в центре. Надо будет отослать завтра утром.

Ангус наблюдал за ней, с непривычным терпением ожидая, что она скажет дальше. Мэгги повернулась и встретилась с ним взглядом. На его лице была озабоченность, да, но та угрюмость, которая появилась в его чертах после смерти жены, куда-то исчезла.

Нет, Ангус Робертс оттаял не потому, что его полюбили. А потому что сам полюбил. Мягкое тепло начало растекаться по ее телу, согревая, как добрый глоток бренди в холодную ночь.

— Понимаете, без вас, без Алека и даже без сестер Ньюман это место перестанет быть для меня родным. Для меня это уже давно не работа. Для меня это жизнь. Если бы я осталась здесь без тех, кого люблю… — Она порылась в раковине в куче картофельных очистков и извлекла нож. — Я бы умерла, Ангус.

Немного смущаясь, он встал из-за стола и, стуча палкой и вполголоса чертыхаясь, подошел к ней.

— Так, значит, это хорошо, что я не продаю гостиницу? — спросил он.

— Очень хорошо, — улыбнулась она.

— Ну и что же дальше, Мэри Маргарет? Вы готовы к тому, что за вами будет ухаживать старый ворчливый чудак?

— О ком вы говорите? — спросила она, смущенно краснея, и хихикнула.

Но поцелуй заставил ее замолчать.

— О Боже… — пробормотала она, когда он разжал объятия. — О Боже…

— Можно подумать, что вас никогда до этого не целовали, — заметил Ангус с лукавым блеском в глазах.

— Это было давно. Очень давно. О Боже…

— Тогда придется заново привыкать, — серьезно сказал он, и Мэгги лишь кивнула в ответ. — Может, пока не станем говорить об этом детям? — На этот раз она кивнула энергичнее. От его улыбки у нее задрожали колени. — Что, если мы поженимся весной? — подытожил с улыбкой Ангус.

Сначала у Мэгги перехватило дыхание. А потом она захихикала, держась за раковину, чтобы не упасть.

— Хорошо, — сказала она, и его улыбка стала еще шире, ну просто от уха до уха.

Алек ничего не мог поделать с собой. С той минуты, как Гвин сняла пальто в ресторане, он не отрывал взгляд от ее грудей. Гвин заметила это, вспыхнула и просияла.

— Правда, симпатичные? — Она посмотрела на них, как мать на новорожденных близнецов. — Лави нашла их в ящике своего комода. Пожалуй, я дам им имена.

— Я не буду спрашивать, как… — Алек весело хмыкнул.

— И не надо. Думаю, все секреты скоро будут раскрыты.

Он дотянулся через стол и взял руки Гвин в свои. Ее лицо, такое знакомое, было сегодня немного иным. Высокие скулы, бездонные глаза, атласная кожа. Она носила свою только что обретенную элегантность с такой же естественностью, как до этого носила огромного размера свитера и потертые джинсы.

— Даже женщины смотрят на тебя, — прошептал он и наклонился ближе. — Если бы Леонардо Ди Каприо увидел тебя в таком виде, бедный мальчик потерял бы сознание от всплеска гормонов.

— Гм. — Гвин была явно польщена. — А как у тебя с уровнем гормонов?

— Скоро узнаешь, — сказал он, целуя кончики ее пальцев.

Она хихикнула и убрала руки. Но как только она отвела взгляд в сторону, ее настроение изменилось так же незаметно и непредсказуемо, как погода в Нью-Гемпшире. Алек догадался об этом, наблюдая, как она нервно вертит в руках ножку бокала для воды и время от времени рассеянно теребит бахрому волос на шее.

— Гвин…

Их глаза встретились.

— Может быть, это звучит банально… Но я давно не был так счастлив, как в этот последний месяц.

— Я тоже.

Он снова взял ее за руку.

— Пусть сегодняшний вечер будет особенным. Пусть он будет полным совершенством.

Их пальцы сплелись, но Гвин ничего не говорила и не смотрела на него в течение нескольких секунд. Затем подняла глаза и сказала с грустной улыбкой, поднеся их сплетенные руки к своей щеке:

— Совершенство — это иллюзия.

Его сердце замерло в груди.

Появился официант, принял заказ, и настроение Гвин изменилось снова. Целый час они ели, пили вино, весело болтали, даже смеялись. Делали вид, что все хорошо.

Еще одна ночь. Еще одно погружение в рай, с грустной улыбкой думал Алек. Завтра он посадит Гвин на поезд, который унесет ее из его жизни. Но мы же с самого начала знали, что наш роман будет недолгим, напомнил он себе. Что его конец неизбежен.

Снова появился официант и спросил, хотят ли они чего-нибудь на десерт.