Белый как полотно, Адам Лекс лежал на постели. Кристина, ахнув, кинулась к нему, и Берегиня еле успела перехватить девушку, удерживая на месте.

— Он еще не приходил в себя, — сказала она.

Невея Виевна, вся в белом, как никогда сильно напоминая хрестоматийный образ Смерти — не хватало только косы в костлявых пальцах, — курсировала туда-сюда между коек и ворчала:

— Даже во время эпидемии бубонной чумы у меня в больнице не было столько народа! Куда катится мир? — однако к постели Адама она не приближалась, и я счел это добрым знаком.

Из-за ширмы, где обычно хранились лекарственные препараты, вышел Черный Вэл собственной персоной, неся пробирку, которая воняла нашатырем и еще чем-то. Решительно отстранив ревниво встрепенувшуюся Берегиню, он склонился над больным:

— Сейчас он очнется…

Действительно, Адам вздохнул и медленно открыл глаза. Кристина молча заплакала, а Вероника крепко схватила меня за руку.

Берегиня устремилась к своему любимцу:

— Адам! Адам, ты меня слышишь?

Юноша повел глазами по сторонам и остановился на Черном Вэле.

— Вы были правы, — прошептал он еле слышно. — Это был он… Я хотел его остановить… Простите меня…

— Все хорошо. — Вэл погладил юношу по волосам.

— Он ушел, — прошептал тот. — Я не сумел…

— Тебе не за что себя винить.

— Все равно…

Услышав разговор, Невея встрепенулась.

— Это что еще такое? — завопила она, кидаясь к постели. — Что за допросы на моей территории? Вэл, ты опять? Уйди немедля!

— Не подходи, — прошипел зелейник, вскакивая и вставая между лихоманкой и Адамом.

— Ты его убьешь своей вонючкой!

— А ты — своим прикосновением!

— У него лихорадка!

— Нет! Он будет жить. Он важный свидетель!

— В самом деле, Невея, — подала голос Берегиня, — ты хочешь убить ученика?

— Кое-кто уже чуть не убил его, когда послал на смерть, — парировала та. — Насколько я понимаю, твой «Царевич» не случайно оказался возле тайной комнаты? Его туда послали!

Боевой маг обернулась на Вэла. Как и я, она слышала слова Адама: «Вы были правы». Значит, Адам и Черный Вэл знали, кто находится в комнате.

— Вэл, — видимо, мы с Берегиней подумали об одном и том же, — что это значит?

Зелейник скривился, словно от зубной боли.

— Я должен был кое-что проверить, — процедил он и вышел.

Вероника все еще цеплялась за мою руку. Я отодвинул от себя девушку. Мне надо было хорошенько подумать.

До самого вечера я не находил себе места. И даже после ужина продолжал мерить шагами свою комнату. Адам и Черный Вэл были союзниками. Они вместе следили за… за кем?

Ответ на первый вопрос напрашивался сам собой — в школе происходят странные события, и связаны они с возрождением секты Белого Мигуна. Черный Вэл — бывший боевик этой секты, он любил Мигуна и до сих пор сохранил светлые воспоминания о своей юности. И он…

Я остановился, как будто напоролся на стену, и хлопнул себя по лбу. Цепочка выстроилась мгновенно и была такой четкой, что мне стало страшно.

Адам Лекс. «Иван-Царевич» Берегини, ее любимец и будущий боевой маг. Недели три назад он попросил о дополнительных занятиях, чтобы защищаться. Попросил после того, как с ним о чем-то переговорили Эмиль Голда и Антон — приятели Даниила Мельхиора. Даниила Мельхиора, чей отец тоже был сектантом и отдал жизнь за свободу Белого Мигуна. Совсем недавно Черный Вэл допрашивал Даниила о том, как умер его отец.

Адам Лекс следил за Даниилом по просьбе Черного Вэла! Круг подозреваемых сузился до пары имен — Вэл и Даниил. Оба связаны с сектой, оба могут способствовать ее возрождению. У Черного Вэла колоссальный опыт, а у Даниила — черная магия, которой лишен Вэл. Сначала они могли быть даже союзниками, но когда встал вопрос о власти, их пути разошлись. Маг, лишенный магии, ничто в волшебном мире. По возрасту и опыту именно Даниил должен подчиняться Вэлу, но мальчишка не захотел этого. И тогда лорд-зелейник решил применить силу. А то и вовсе задумался об устранении конкурента. И подговорил на это Адама.

Да, все так и происходило. Я чувствовал это, но одновременно меня не оставляла мысль, что где-то в стройные ряды умозаключений вкралась ошибка.

Адам Лекс не умер, хотя все еще находился в больнице. И дама Морана все еще не сообщила о делах в школе Инквизиторскому Совету. Наверное, она тоже проводила собственное расследование или же хотела, чтобы директор совершил ошибку и можно было обставить дело так, чтобы мессира Леонарда сместили с должности. Но, как бы то ни было, жизнь шла своим чередом.

Несмотря на то что здесь было намного севернее, чем у меня на родине, в воздухе чувствовалась весна. Сугробы начали оседать и таять. Небо синело, в полдень сладко пахло сырой водой и прелью, а воздух в роще звенел от птичьих голосов. У самца-единорога испортилось настроение — начинался период гона. Он стал злобным, пробовал кусаться и подчинялся только девушкам. Самка тоже нервничала и, напротив, слушалась только меня.

Я выгуливал единорогов в школьном парке. Правда, я был не один — самца пасли сразу две девушки, по очереди окликая огромного зверя. Самочка бегала кругами, игриво подкидывая задние ноги, и самец то кидался за подругой, то рыскал вокруг в поисках соперника. Причем всякий раз за неимением других единорогов врагом номер один он выбирал меня. И если бы не девушки…

Моими спутницами были Вероника и Инга. Кристина все дни пропадала возле Адама и сейчас сидела возле него, благо было воскресенье. А Вероника за последнее время стала моей спутницей. Правда, официально это называлось «занятие в кружке», и я иногда с волнением думал, что будет, если узнают правду.

А правда пугала меня еще больше, чем мысли о возрождении секты Белого Мигуна. Состояла она в том, что Вероника мне нравилась.

Это было какое-то наваждение. Но девушка снилась мне чуть ли не каждую ночь, а когда я видел ее, то всякий раз начинал улыбаться, вне зависимости от того, что думал и делал в этот момент. Иногда мне стоило огромных усилий скрывать свои чувства, но я должен был давить в себе посторонние мысли потому, что продолжал оставаться для нее учителем, и еще меня пугала внезапность вспыхнувшей симпатии.

Прижав уши, единорог опять пошел на меня в атаку, но Вероника подскочила ко мне и взмахнула рукой:

— Стоять, Дымка!

Единороги не все белые. Наша пара была серого цвета. Имя Дымка придумали самцу уже давно, а самочка все еще была безымянной. Услышав свою кличку, самец замер, прядая ушами. Он косился на меня недоверчиво, но Вероника подняла руку, и он подошел и стал нюхать ее ладонь.

Самочка капризно заржала, гарцуя по поляне, и самец встрепенулся. Он разрывался между своей ветреной подружкой и собственными инстинктами.