— Это что?

— Здесь личные дела двенадцати человек, кто ведет противоправную деятельность в Ниппон. Двое из них убили работников полиции. Один в Сеуле, другой в Бэйджине. Торговля оружием в Азии, похищение и продажа в рабство людей, шпионаж. Там полный букет. И это — не студенты, спьяну кричавшие что-то на улице. Это серьезные персонажи, почему-то до сих пор не попавшие в ваши сети.

Есть такое. Это я по чужим документам пошарился, попутно по разным базам прогулялись с помощником. Как результат — отловили мелкую и среднюю рыбу. Хорошо, когда есть доступ к финансовым документам, а я из архивов продажных абэноши много что успел надергать. Для оперативной разработки, так сказать.

— И вы хотите мне это подарить?

Смог удивить мужика. Кстати, в его личном деле не только благодарности. Там и несколько взысканий за излишнюю самостоятельность. И своих идиотов он старается от начальства прикрывать, если косячат.

— Хочу. Мне не нравится, что в нашей с вами стране шляется разное отребье и устраивают бардак. Триады, шпионы, уголовники — чувствуют у себя как дома. С этим надо что-то делать. И вы, как человек, в чьи обязанности входит борьба с подобного рода мерзавцами, вполне можете начать чистить авгиевы конюшни.

— Борекудан никогда ничего просто так не делает.

— В данном конкретном случае — я говорю от себя лично. От клана Исии. Потому что жетон, — демонстрирую его, — выдали мне, а не всей Инагава-кай.

Нахмурившись, Какиагэ Юкио прячет флэшку в ящик стола.

— Я посмотрю, что с этим можно сделать.

— Домо аригато… Теперь уже насчет просьбы от лица Семьи. Завтра будут похороны. Мы потеряли хорошего человека. Поэтому я буду вам признателен, если это мероприятие пройдет тихо, спокойно, без каких-либо инцидентов. Со своей стороны обещаю, что на похоронах не будет вооруженных людей. Никто не станет выяснять отношения между различными группировками. Никто не побеспокоит жителей Токио. Мы просим не мешать нам проститься с Окамото-сан.

— Публичные мероприятия для борекудан запрещены.

— Я читал законы. Там очень размытая граница, что считать “публичным мероприятием”.

— Полиция примет все меры, которые сочтет нужным.

Придется давить. Надеюсь, он способен просчитывать все возможные варианты.

— Юкио-сан, давайте я выступлю в роли предсказателя. Чуть-чуть пофантазирую, так сказать… У кладбища усиленные патрули станут обыскивать рядовых членов клана. Арестуют всех оябунов, кто приедет отдать долг погибшему. Драки, журналисты пустят картинку беспорядков по всем каналам. Я обязательно поучаствую в потасовке, потому что не считаю возможным мириться с произволом. Когда меня выпустят, соберу всех писак Токио, включая телевизионщиков, и задам несколько вопросов. Например, о том, как именно был убит Окада-сан. И почему отдел борьбы с контртеррром не перехватил группу ликвидаторов, которые вместе с Риота Кикути шлялись по всему городу. И откуда у них появились автоматические винтовки с кучей патронов, гранатами и взрывчаткой. И как именно в этом был замешан один банк, чья служба охраны атаковала меня и моих людей… Поверьте мне, Юкио-сан, я вылью столько дерьма на вполне конкретные головы, что многих просто смоет в нужник. Ни о какой карьере говорить не придется. Толпа народу окажется на улице с волчьим билетом.

— Тебе это не простят.

— Я в своих действиях держу отчет только перед дайдзё тэнно и оябуном клана. Потребуют отправиться к умершим родным — выполню сеппуку. Но вам от этого будет не легче. Все, что вы делали… Что пытались выстроить, лавируя между чужими интересами… Все будет разрушено…

Чуть наклонившись вперед, пытаюсь достучаться до упрямого полицейского:

— Я же предлагаю поддерживать нейтралитет. За нарушение законов — вы имеете полное право спрашивать с задержанных. Но в чем виноваты люди, кто придет проводить в последний путь друга? Тем, что они носят черные костюмы и контролируют мелкую уличную преступность на улицах?.. Я, как и вы, японец. Мне тоже не нравится, что о Ниппон вытирают ноги гайдзины. И если мне попадется еще подобная информация, как я передал сегодня, я буду знать, кому можно позвонить… Борекудан не враги ни вам, ни стране. Да, мы не тысяча йен, чтобы всем нравиться. Но и не монстры, которыми нас изображают на страницах газет. Мы просто люди, со всеми присущими людям недостатками.

Молчит, думает. Через минуту принимает решение:

— Никакого оружия. Никаких выкриков или жестов в сторону полиции. Если кто-то вздумает нарушать порядок, ответит по закону.

— Домо аригато гозаймасу, Юкио-сан. Так и будет. Мы будем очень признательны, если силы правопорядка организуют охрану мероприятия. Проследят, чтобы никто из журналистов или зевак не попытался устроить те самые беспорядки. За членов Семьи я ручаюсь. Если кто-либо вздумает нарушить данное мной слово, я с них лично спрошу… Похороны завтра в десять утра. На кладбище Йокогамы.

— Там же мемориальный комплекс, хоронят только ветеранов войны!

— Совершенно верно. Норайо Окада в семь лет помогал зенитному расчету, подносил снаряды. У него шрам на правом боку и два осколка с тех времен, попал под бомбежку. И медаль за храбрость, которую получил в сорок пятом году. Поэтому он будет похоронен на Военном кладбище Содружества… Пора заканчивать эту внутреннюю гражданскую войну. Мы — один народ. С общими проблемами. Не стоит вымещать злобу и ненависть на мертвецах. Они это точно не заслужили.

Будем считать, что договорились.

***

Стою рядом с гробом, в котором лежит Норайо Окада. Вакагасира клана в черном костюме, руки сложены на груди. Покрытое желтыми старческими пятнами лицо выглядит умиротворенным. Он и умер с легкой улыбкой на губах.

Семьи у старика не было. Жена ушла в мир иной давно, детей не завели. Можно сказать, что клан в итоге стал его домом, а все его члены — родственниками.

Завтра с утра кремация и прах покойного привезут на кладбище Содружества. В десять утра оябун пройдет по посыпанной кирпичной крошкой дорожке в самый конец зеленого поля и установит покрытую глазурью металлическую урну в нишу крохотного гранитного обелиска с датами жизни и смерти Окады.

В углу почти пустого помещения сидит монах в кэса и читает суры. Я поставил тонкую палочку для благовоний на столик, где уже выстроились целый лес из