В России иногда говорят, что много смеяться – не к добру.

Так и вышло. С первого мгновения, когда Пашка, точнее Пол, увидел невесту, он понял, что пропал. Правила приличия, совесть, чувство ответственности, страх пали жертвой любви с первого взгляда. К своей нездоровой по силе радости и к своему же удивлению, он заметил, что обмен взглядами с девушкой происходит при явном попустительстве с ее стороны. В какой-то момент оставшись буквально на полминуты наедине с невестой, он получил от нее номер мобильного телефона.

В тот день отец девушки ничего не заподозрил. Помолвка состоялась, гости разъехались. Обнявшись с хозяином и посвятив его в таинство пить «на посошок, стременную, забугорную и в морду коня», Павел отбыл «на родину», в город Нью-Йорк. Если он и испытывал угрызения совести, то было оно наилегчайшим, поскольку совершенно растворилось в жажде авантюры и гордости за собственные таланты.

По возвращении домой бывший сотрудник советской разведки Павел Семенов впал в непривычную для своего зрелого возраста меланхолию, поминутно сменявшуюся навязчивым беспокойством. Он налил себе виски, выпил. Не помогло. Налил еще – получил тот же результат. Из головы не выходила итальянка.

Через двенадцать дней они встретились в Риме.

Стоя на балконе, он ждал, когда она, наконец, разберется с платьями и выйдет к нему сюда, в пьянящую римскую ночь.

Наконец, она пришла – все еще в гостиничном халате, идущем ей не меньше, чем иной даме самый дорогой вечерний туалет.

– Мария, cara mia, мне показалось, тебя не было целую вечность, – он отложил сигарету.

Она медленно подошла к нему, откинула прядь густых темных волос и нежно обняла за шею. Мария глядела на него в упор, будто изучала.

– Какой ты нетерпеливый, родной мой, – наконец прошептала она.

Ее английский был очень далек от идеального, она то и дело вставляла в свою речь итальянские слова, путалась, все забывала, но от этого еще больше волновала его.

Он притянул ее к себе, осторожно, нежно, как не делал уже тысячу лет.

– You are so beautiful, Maria, Maria… Машенька ты моя.

– Che cosa? – удивилась она.

Он ничего не ответил, а просто поцеловал ее в губы.

Они целовались в ночи, в Риме, далеко от Москвы и Нью-Йорка, и не так уж близко от Сицилии, авторитетные обитатели которой имели теперь все основания закатать его бренное и нахальное тело в бетон.

Внизу жил своей жизнью Вечный город, но Пашка знал: ничего не бывает на свете вечным, даже любовь. Ведь если любовь и может быть вечной, то только тогда, когда все отпущенное влюбленным время растворится вот в таком мгновении.

– Раньше я не знал, зачем этому миру нужен Рим, – прошептал счастливо Пашка.

– Я знаю. Он ждал нас, – торжественно заявила Мария, мечтательно глядя на небо.

Они пили вино, разговаривали, шутили. Она смеялась и не отпуская его руку.

Пашка вглядывался в ее лицо, в источающие любовь глаза и не верил своему счастью. Он уже сто раз взвесил варианты, но все сходилось к тому, что случилось то самое чудо, которое происходит на планете довольно редко – взаимная любовь с первого взгляда. Он абсолютно не беспокоился о реакции сицилийской братвы, не боялся навсегда потерять своего знакомого – отца девушки. Но и голову терять не желал, хотя это было очень непросто. Он уловил в своей душе странное смешение чувств: страстную любовь к красивой, пышущей неуемной чувственностью, женщине и некое подобие отеческой заботы. Марию ему хотелось обнимать и целовать, но в то же время оберегать от возможных неприятностей.

Он понимал: будущее их туманно, даже, скорее, нет никакого будущего. Поэтому с легким ощущением тревоги и отчетливо проявляющимся чувством вины он наблюдал, как девчонка по уши влюбляется в «американца». Однако и сам уже обманывался, уговаривая себя, что сумеет найти силы остановиться.

Они были вместе уже неделю. Он даже не поинтересовался, под каким предлогом ей удалось улизнуть из традиционно организованного семейного клана в такую даль и на такой длительный срок. Это ее дело.

«Впрочем, надо бы спросить», – подумал Пашка, но тут же, взглянув в ее влюбленные глаза, обо всем позабыл.

На следующий день, сидя в ресторане напротив отеля «Бернини», он вдруг принял решение, от которого даже сам опешил. Мария поняла, что в его душе происходит нечто неординарное, и поинтересовалась, здоров ли он.

– Я в порядке, не волнуйся. Мария, сейчас очень внимательно слушай и не перебивай. Мария… Я прошу тебя стать моей женой. Мы уедем туда, где нас никто не побеспокоит. У нас будет все. Ты даже не представляешь, как счастливо мы будем с тобой жить и среди какой красоты! А главное, среди каких чудесных людей! Они будут ходить к нам в гости, женщины станут обсуждать с тобой не миланские распродажи, а русскую литературу! Я люблю тот мир, и ты полюбишь его, дорогая моя. Но тебя я люблю больше жизни. Я знаю, что говорю, поверь мне, я ведь почти в два раза старше тебя.

Девушка уронила на пол вилку. Услужливый официант тут же принес новую, но и эту она не смогла удержать. Ему показалось, она вот-вот встанет и уйдет от него навсегда. Ожидание ответа было томительным и показалось ему вечностью. Наконец Мария заговорила.

– Я согласна, – произнесла она дрогнувшим голосом.

Пашке почудилось, будто потолок ресторана раскрылся, и сверху донеслось пение ангелов.

– Правда, с твоей стороны неприлично напоминать девушке о ее возрасте, – добавила Мария.

Он рассмеялся.

– Куда едем? – спросила она.

– В Москву.

* * *

Он спустился в лобби-бар один. Мария задержалась в номере переодеться. Пашка сидел в лобби и внутренне ухмылялся, дескать, вот началась семейная жизнь… Но ему такая жизнь очень нравилась. Он готов был сутками дожидаться, пока она перемеряет все свои платья, кофточки, джинсы, маечки. Потому что знал: он ждет свою женщину.

В лобби появилось несколько необычно для здешних туристов одинаково одетых мужчин. Двое задержались у дверей, двое прошли мимо Пашки, а еще трое мастерски скрутили его и защелкнули на запястьях наручники.

Лицо одного из непрошеных гостей показалось Павлу знакомым. Приглядевшись, он узнал своего бывшего коллегу майора Черняева.

– Привет, старик, – сказал тот, подавая знак остальным выводить задержанного из гостиницы. – Не везет тебе с бабами, бедолага. Ну, поехали за границу. Декларацию заполнил? Сало, яблоки, бананы в багаже имеются?

Предупреждение, отправленное Олегом в адрес Пашки, опоздало на неделю. Через минуту после того, как письмо было отправлено, его прочитал автор записки, полученной Олегом от Евгения. Теперь он мог легко и в любую секунду перлюстрировать все сообщения, поступающие на почтовый ящик Павла Семенова, поскольку сам владелец передал ему логин и пароль, а также раскрыл свое местонахождение.