— Благодарю вас от имени всего экипажа, ваше величество, — ответил Сайленс. Стелмах был в шоке, а Фрост еще ни разу в жизни никому не сказала «спасибо». Разведчиков не учат таким словам.

— Я правильно понял, что мы должны отправляться сию минуту?

— Ну почему же? Можете ненадолго задержаться, — сказала Лайонстон. — Хотя бы до конца аудиенции. Наверное, вы еще не скоро будете иметь счастье видеть нас.

«Если повезет», — подумал Сайленс и склонился в глубоком поклоне. Его ничуть не обманули ласковые слова императрицы. Они никого не обманули. Его задание, по сути своей, было наказанием — самой грязной работой, которую только смогла придумать Лайонстон. Конечно, это задание было важным и необходимым. Слишком важным, чтобы доверить его некомпетентному или слабонервному капитану, но и слишком долговременным, чтобы посылать кого-то, кого она считала нужным. А если что-нибудь пойдет не так, Сайленса всегда можно будет обвинить в некомпетентности и казнить. С другой стороны, могло бы быть и хуже. Он все еще жив и даже невредим. Более того, ему дарованы официальное прощение и последняя возможность доказать свою компетентность.

Однако приглашение задержаться нельзя было принимать всерьез. Когда аудиенция кончится, стражники, без сомнения, проводят их троих обратно на корабль и проследят, чтобы по дороге они ни с кем не общались. Еще одна причина, чтобы отправить Сайленса и его спутников подальше. На границе никто не сможет расспросить их о гибели Драма. Сайленс жестом приказал Фрост и Стелмаху следовать за ним и увел их в толпу, подальше от глаз императрицы. Не стоило лишний раз искушать судьбу.

Лайонстон занялась делами двора. Она отвечала на вопросы и задавала их, хвалила и ругала придворных, выслушивала многочисленные доклады о ходе восстановотельных работ в городе и порту и при каждом удобном и неудобном случае напоминала всем, кто здесь истинный хозяин. Придворные немного оживились и даже начали потихоньку переговариваться друг с другом. Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл, известный также под прозвищем Малютка Смерть, стояли поодаль и потихоньку зевали. Похоже, спектакль уже закончился. Даже ветер начал стихать, как будто и погода заскучала, увидев, каким занудством здесь теперь занимаются. Теплее, правда, не стало. Но это ничуть не мешало таким отмороженным ребятам, как Дэвид и Кит.

Кит Саммерайл стал главой клана в девятнадцать лет потому, что убил всех, кто стоял между ним и этой должностью. Всех, включая своих родителей. По приказу Лайонстон он убил также и своего деда, легендарного — старого воина, но это не принесло ему славы. После убийства Лайонстон потеряла к Киту всякий интерес. Он был ей больше не нужен. Кит начал было заигрывать с подпольем, но после провала операции в бункере № 9 решил, что с этим стоит завязать. Он сразу понял, на чьей стороне сила. И вот в результате человек по кличке Малютка Смерть стал парией даже в живущем по закону джунглей высшем обществе. Ему никто не доверял и почти все ненавидели. В своих серебристо-черных доспехах, со светлыми волосами и ледяными синими глазами, Кит был похож на юного хищника в мире травоядных. Малютка Смерть, улыбающийся убийца.

Рядом с Китом стоял, нахмурившись, его единственный друг, Дэвид Охотник за Смертью. Дэвид стал главой клана, когда императрица объявила изменником его кузена Оуэна. Было ему всего восемнадцать. Высокий, широкоплечий и безукоризненно одетый юноша уже волновал сердца красавиц высшего света. Недавно он это обнаружил и намерен был теперь попытать счастья среди своих более привлекательных сверстниц. А наличие такого друга, как Малютка Смерть, создавало вокруг его имени некий романтический ореол, чем Дэвид напропалую пользовался.

Молодые люди подружились совсем недавно. Оба они в достаточно раннем возрасте возглавили свои кланы — только для того, чтобы обнаружить, что другие кланы их ни в грош не ставят. Оба сражались на дуэлях, как вместе, так и по отдельности, чтобы завоевать уважение других придворных, но добились вместо этого лишь холодной вежливости. Зато сами они так же презирали интриги и предательства дворцовой политики — возможно, потому, что у них не хватало на это ни опыта, ни терпения. Они сумели снискать симпатию среди простого народа своими недостойными истинных лордов боями на Арене, но настоящей популярности так и не добились. Все знали, что Саммерайл убил главу своего клана, а фамилия Дэвида напоминала о государственной измене. Зато они обрели дружбу, которой никогда не знали, и стали друг другу ближе, чем родные братья. Им больше не нужно было высшее общество — им вполне хватало друг друга. Они даже дали клятву помогать друг другу во всем, до самой смерти. Дэвид и Кит стояли рядышком среди не замечавшей их толпы и с подозрением рассматривали воскресшего Драма.

— Я бы его побил, — заявил Дэвид. — Любой из нас мог бы быть Первым Мечом Империи.

— Верно, — согласился Кит. — Но для начала тебя должен был бы поддержать народ, так что можешь забыть об этой должности. Вот если бы кому-нибудь из нас удалось совершить героический подвиг, все стало бы по-другому. Но пока что у нас нет никаких шансов. Хотя скоро, наверное, будет война. С пришельцами или с мятежниками. На войне всегда можно выдвинуться.

— А можно с тем же успехом отправиться домой в металлическом ящике, а то и в двух — а все потому, что оказался не тогда и не там. Нет, на мой вкус, на войне слишком много случайностей. Я бы предпочел что-нибудь менее драматическое.

— Смотри-ка! — внезапно воскликнул Кит. — Знакомое лицо! Чтоб мне лопнуть, если это не Томас Ле Биан, член Парламента от Северного Торнтона. Наш патрон. Небось, делает вид, что не видит нас. Пойдем подразним его немного. Это ему только на пользу пойдет.

Кит и Дэвид принялись пробираться через толпу, что для них было совсем нетрудно. Люди сами отскакивали в сторону, чтобы не столкнуться с ними. Ле Биан еще некоторое время пытался не замечать молодых людей, но потом понял, что так просто от них не отделаешься. Он со вздохом повернулся к ним лицом и поклонился. Томас был огромен, как медведь. У него была широченная грудная клетка, борода лопатой и репутация прекрасного бойца, но даже он не хотел связываться с двумя юными убийцами. Когда Кит с Дэвидом пришли на Арену, им понадобился официальный патрон, и молодые люди выбрали на эту роль Томаса. Его мнения никто не спрашивал, а у него хватало здравого смысла, чтобы не вступать в пререкания. Кит и Дэвид, улыбаясь, приветствовали Ле Биана. Он тоже попытался улыбнуться, но отнюдь не так успешно.

— Привет, ребята, — осторожно сказал он. — Что привело вас ко мне на этот раз? Я ведь говорил вам, что для следующего выступления еще рано. Нынче не так-то просто найти людей, которые захотели бы с вами сразиться. Вы побеждаете дольше, чем любая другая пара в истории Арены.

— Мы хотим знать, почему мы непопулярны, — заявил Дэвид. — Мы всех побеждаем, а публика все равно нас не любит. Они вопят и аплодируют, но этого мало. Ведь боготворили же они Железного гладиатора! Может, нам следует подраться с ним? Устроишь? Мы хотим, чтобы нас любили. В чем дело, а, Томас?

Ле Биан вздохнул:

— Вам правду сказать? Хорошо, скажу. Дело все в том, что вам наплевать на всех, кроме самих себя. Даже на Арене вы убиваете для собственного удовольствия, а вовсе не для публики. Вы думаете о победе, а не о представлении. А в довершение всего Кит — психопат, а ты, Дэвид, — Охотник за Смертью. Никто не хочет с вами связываться. Вы можете победить Железного гладиатора, связав себе ноги за спиной и засунув голову в корзинку, и все равно вас никто не полюбит. Вы предвещаете дурное. Есть люди, которые перестали со мной разговаривать с тех пор, как я стал вашим патроном. Вас никто не любит, никто вам не доверяет и даже приближаться к вам никто не хочет. При встрече с вами люди скрещивают пальцы — это считается дурной приметой. А теперь простите меня, я не хочу больше с вами разговаривать. Не дай бог, люди увидят. Мне надо думать о своем будущем.