Молодой король вел дневник

Кранмер и Ридли (сперва епископ Рочестерский, а затем Лондонский) были самыми влиятельными представителями духовенства в это царствование. Многие, и среди них Гардинер, епископ Винчестерский, Хис, епископ Вустерский, Дэй, епископ Чичестерский, и Боннер, епископ Лондонский, предшественник Ридли, были брошены в темницу и лишены собственности за свою приверженность нереформированной вере. Принцесса Мария, унаследовавшая материнскую суровость, ненавидела реформированную религию, полагая ее причиной обрушившихся на ту бед и горестей. Она не желала слышать о ней, не открыла ни одной правдивой книги, и во всем королевстве только для нее было разрешено по-старому служить мессу. Молодой король не сделал бы исключения и для сестры, если бы на него не насели Кранмер и Ридли. Месса приводила Эдуарда в ужас, и когда здоровье его, подорванное двумя серьезными болезнями — сперва скарлатиной, а затем оспой — окончательно пошатнулось, страх, что римско-католическая вера утвердится вновь, если трон после его смерти перейдет к Марии, постоянно терзал его.

Масла в огонь подливал герцог Нортумберленд: него, ставшего на сторону протестантов, восшествие на престол принцессы Марии наверняка обернулось бы опалой. А дело было так: герцогиня Суффолкская вела свой род от Генриха Седьмого и могла отказаться от якобы имевшегося у нее права на престол в пользу своей дочери леди Джейн Грей, что было бы очень даже на руку герцоry, так как лорд Гилфорд Дадли, один из его сыновей, был. ее новоиспеченным мужем. Вот почему Нортумберленд все уши прожужжал королю, убеждая его настоять на своем праве назначить преемника и оставить с носом обеих принцесс, Марию и Елизавету. И Эдуард передал королевским адвокатам бумагу, подписав ее собственноручно дюжину раз, назначил леди Джейн Грей наследницей короны и потребовал исполнить его волю в соответствии с законом. Юристы встали сперва на дыбы и высказали свое несогласие королю. Однако герцог Нортумберленд рассвирепел, и законники пошли на попятный, испугавшись, что он их поколотит, о чем тот предупредил, порвав для пущей убедительности на груди рубаху. Кранмера тоже сперва грызли сомнения, и он говорил, что поклялся приложить все усилия к тому, чтобы принцесса Мария унаследовала корону, но, будучи человеком слабым, все-таки поставил свой росчерк вместе с остальными членами совета.

Успели они как раз вовремя: Эдуард таял на глазах, и его вверили заботам одной женщины-врачевательницы, взявшейся поставить короля на ноги. Вскоре ему стало совсем худо. Шестого июля 1653 года Эдуард тихо и благостно отошел в мир иной, до последнего дыхания моля Всевышнего оказать покровительство реформированной вере.

Король умер на шестнадцатом году жизни и на седьмом своего правления. Он был слишком молод, и нам трудно судить о том, каким бы стал его характер, проживи он дольше среди стольких дурных, честолюбивых и задиристых вельмож. Но Эдуард был славный, одаренный многими талантами мальчик и, что удивительно, будучи сыном такого отца, не унаследовал его грубости, коварства и жестокости.

Герцог Нортумберленд лез из кожи вон, стараясь скрывать известие о кончине молодого короля, пока обе принцессы не окажутся в его власти. Но принцесса Мария, узнав о случившемся по пути в Лондон, куда она ехала навестить больного брата, велела поворотить лошадей и вернулась в Норфолк. Граф Арундел был ее другом и послал ей предостережение.

Все тайное становится явным, так что герцогу Нортумберленду и совету пришлось в конце концов пригласить лорда-мэра Лондона и нескольких олдерменов и удостоить их чести узнать новость первыми. Затем оповестили народ, а леди Джейн Грей сообщили, что теперь стать королевой предстоит ей.

Леди Джейн Грей была прелестная шестнадцатилет-девушка, добрая, образованная и ко всему — умница. Когда лорды явились, бухнулись перед ней на колени и рассказали, зачем пожаловали, бедняжка от изумления лишилась чувств. Придя в себя, леди Джейн, выразив свое сожаление по поводу кончины молодого короля, сказала, что управлять королевством — занятие совсем не для нее, но если она во что бы то ни стало обязана быть королевой, то просит Господа вразумить ее. Жила она в то время в Сайон-Хаусе неподалеку от Брентфорда, и лорды отвезли ее вниз по реке в Тауэр, где, согласно обычаю, ей предстояло дожидаться коронации. Люди смотрели на леди Джейн неодобрительно, поскольку полагали, что королевой по праву должна стать Мария, и к тому же терпеть не могли герцога Нортумберленда. Дело ухудшил приказ герцога приколотить гвоздями к позорному столбу и затем отрезать уши некого Гэбриела Пота, слуги виноторговца, за высказанное в толпе недовольство. Несколько влиятельных вельмож встали на сторону Марии. Подняв войска в ее поддержку, они провозгласили ее королевой в Нориче и укрылись вместе с ней в замке Фрамлингэм, принадлежавшем герцогу Норфолку. было решено, что пока, для безопасности, Марии лучше находиться в замке на морском берегу, откуда в случае чего ей будет проще сразу уехать за границу.

Совет хотел отправить армию под командованием отца леди Джейн герцога Суффолка для подавления мятежников, но девушка умоляла отца остаться с ней, кроме того, он был известен своей нерешительностью, и герцогу Нортумберленду было поручено взять это на себя. Герцог нехотя согласился, он не доверял совету и пустился в путь с тяжелым сердцем, а проезжая через Шордич, сказал одному лорду, ехавшему бок о бок с ним впереди войска, что над высыпавшей поглазеть на них толпой нависла грозная тишина.

Нортумберленд недаром за себя опасался. Он ожидал, что к Кембриджу подтянется подкрепление, обещанное ему советом, а совет решил не связываться с леди Джейн Грей и высказался в пользу принцессы Марии. Так случилось в основном из-за уже упоминавшегося графа Арундела: встретившись еще раз с лордом-мэром и олдерменами, граф сказал этим дальновидным господам, что лично он не замечает вокруг никакой угрозы реформированной веры, а для пущей убедительности лорд Пемброк немного помахал мечом. Эти веские доводы подействовали на лорда-мэра и олдерменов, и они согласились, что королевой должна стать принцесса Мария. И ее провозгласили королевой у креста возле собора Святого Павла, а людям выставили уйму бочонков вина, и, напившись допьяна, они отплясывали вокруг пылающих костров и не догадывались, бедняги, что совсем другие костры скоро разгорятся по воле королевы Марии.

Пробыв, словно во сне, десять дней королевой, леди Джейн Грей с великой охотою отказалась от короны, сказав, что приняла ее из боязни ослушаться отца и матери, и с радостью возвратилась в свой чудесный дом у реки, к своим книгам. Меж тем, Мария приближалась к Лондону, и в Уэнстеде, в графстве Эссекс, к ней присоединилась ее сводная сестра, принцесса Елизавета. Вместе проехали они по улицам города к Тауэру, и там новая королева, встретившись с некоторыми знаменитыми узниками, расцеловала их и выпустила на свободу. Среди них был Гардинер, епископ Винчестерский, заключенный в темницу при последнем короле за отказ перейти в реформированную веру. Его Мария вскоре назначила канцлером.