– Да, Лис? – выдохнула я в трубку, – Кто ко мне ломится? Ладно, пусть покажут им путь.

Затишье перед бурей закончилось. Я всё ждала, когда же…

В дверь постучали, открыли и вошли две известные барышни: Жасмин и Мириам. Обе были одеты с иголочки, словно только-только из салона красоты и модного бутика.

– Чем могу помочь?– холодно улыбнулась я, – насколько мне известно, вы не числитесь у меня в списке встреч на сегодня.

– Ничего, – процедила сквозь зубы блондинка, – Потерпишь.

Покачала головой.

– Мириам, Мириам, – потянула я, – ты как была ведомой куклой для постели, так и осталась. Вот только кого ты сейчас согреваешь? Не братца ли?

Девушка зашипела и сделала шаг навстречу мне. Её остановила брюнетка, чьи алые губы растянулись в улыбке.

– Лучшее оружие нападение, да?

– Вам виднее, – проговорила я, – Но всё, зачем вы пришли? Мириам понятно, видимо, отблагодарить за тот великий день, когда её кишечник очистился от шлаков. Жаль только, что это никоим образом на голову не подействовало.

Жасмин рассмеялась. Я подробнее разглядела ту, что спала с Ксавье. Красивая, статная, высокомерная. Одета в чёрное платье, поверх которого была накинута шуба из соболя. Волосы уложены в высокую причёску, на ногах красовались высокие тёмно-коричневые сапоги-ботфорты.

Мириам на её фоне выглядела дешёвкой.

В моей груди зарождалась ревность. Сжала зубы. Это чувство не должно меня касаться.

– Я пришла поговорить о нашем общем знакомом. Роже, – женщина внимательно на меня посмотрела, – Дело в том, что я не привыкла отдавать то, что моё. Знаете, как бывает с драгоценностями и машинами. Делакруа очень быстро порвал со мной отношения и ретировался. А у меня были на него планы…

– Угу, – подала голос Мири, – Если из-за этой он и меня бросил, то тебя и подавно.

Жас стрельнула в Мириам уничтожающим взглядом. Разборки любовниц француза. Эпично.

– Так вот, я пришла просить Вас, отойти в сторону.

Я ни на грамм не поверила её милой улыбке. Как будто гиена скалится. Только что поняла, что даже не предложила гостям присесть. Оно и к лучшему.

– Чтож, Вы говорите очень занятно. Только вот…

Я взяла телефон и позвонила Делакруа. Поставила мобильник на громкую связь.

– Шелли, я рад тебя слышать. Ты уже освободилась?– ответил на звонок любимый голос.

– Ксавье, у меня к тебе вопрос. Ты не хочешь вернуться к Жасмин на постоянной основе.

– Шарлотта, ты, что себе опять накрутила? Эта дрянь, и твоего мизинца не стоит.

– Спасибо, милый. Именно это я и хотела услышать, как Жас с Мири.

Голос в трубке смачно выругался.

– Они там, – вкрадчиво спросил Делакруа.

– Ага.

– Жасмин? – резко позвал Ксавье.

Женщина вплотную приблизилась к моему столу и нагнулась к телефону.

– Да, дорогой?

– Если не хочешь проблем убирайся восвояси. Ты знаешь, что со мной спорить бесполезно и играть в игры тоже. Если не исчезнешь с ближайшие дни, к твоему отцу попадут весьма интересные документы. Думаю, не нужно говорить какие? Замечательно. Если, с Шарлотой что-то случится. Волосок упадёт или слезинка скатиться по щеке, то поверь, даже в тюрьме я вас достану. После того, как, конечно, же туда затащу.

Жасмин лишь сжала губы.

– Роже, я родила от тебя ребёнка, – выдала женщина и, схватив мой телефон, сбросила вызов, – Я ещё вам покажу. Пошли, Мири.

Дверь захлопнулась, а я старалась себе не накручивать. Немного подташнивало. Ребёнок? Стоило ли верить? Возможно… Всё же они спали вместе. Во рту был противный привкус горечи.

Алиса ворвалась в кабинет и сунула мне свой телефон.

– Да, – неуверенно отозвалась я, – Да… Они ушли… Жду.

Вернула аппарат подруге.

– Что только что было? Эти две курицы вышли из «Paris», как блин натуральные павлины. А потом мне звонит твой мужик и просит немедленно тебя к телефону. И пофиг, что у меня руки в рыбе!

– Казанова, сядь, пожалуйста. У меня голова начинает болеть от слишком большого нашествия женщин,– проворчала я, заправляя прядь волос за ухо, – Эти две приходили заявить свои права на Савву. Жасмин заявила, что родила от него ребёнка. Делакруа прокричал: «Это неправда, жди меня в ресторане»! Вот, теперь сижу и жду. Блин, день так хорошо начинался.

– А ты не думаешь, что у него и правда может быть ещё ребёнок?– осторожно спросила Алиса, – Всё-таки мужики монахами не живут.

Вздохнула и достала из ящика небольшое зеркальце. Открыла его и посмотрела на свое отражение. В глазах блестел страх.

– Не знаю, Лис, – прошептала я, – Но об этом поговорим позже. Когда… Лучше расскажи, что у вас там с Арти.

Алиса вскочила со стула и принялась расхаживать по кабинету.

– Твой друг придурок, каких поискать.

– Это я уже слышала, – усмехнулась я.

– Да, это ни для кого не новость. Вот только он мне запретил так много работать. И краситься, и одевать открытую одежду. Мол, нечего другим смотреть. Да было бы на что! Мало того, что у меня не ногти, а огрызки, глаза крашу редко, на голове чёрти что. Так ещё мне нельзя носить удобную мне одежду!

Я рассмеялась. Понятно, Артур ревнует. Видимо, дал себе волю.

– Не смешно, – отчеканила Алиса, – Он меня достал. Да, не спорю, в постели он бог, но характер… Так и хочется прикопать где-нибудь. И лопаткой по земле похлопать.

– Ага, и цветочек посадить, – подхватила я, – ты мне на Арти не наговаривай. Он золото, а не мужчина.

– Это он, как человек замечательный. А вот как мужик, придурок полный!– разбушевалась подруга.

Усмехнулась. Артур Ржевский хотел страстей? Вот и получил. Да ещё и какие!

– Вы друг друга стоите, – рассмеялась я, – А насчёт всего того, что он успел наговорить… Не обращай внимания.

– Обращу, и ещё как, – угрюмо проворчала подруга, – Устрою ему такую прелюдию, что зубы будет сводить от приторности.

Я уже открыла рот, как дверь распахнулась, и Ксавье влетел в кабинет. Синие глаза казалось, сейчас тут всё подожгут к чёртовой матери. Волосы взъерошены, белая рубашка выбилась из чёрных брюк.

– Всё, я пошла, строить козни твоему бывшему супружнику, – Алиса мило мне улыбнулась, – Если что, кричи, свисти, падай в обморок.

Казанова быстренько удалилась. А я хотела заметить, что если Ксавье решит надо мной надругаться, то обморок его не остановит.

Мужчина преодолел разделяющее нас расстояние. Он замер по ту сторону стола. Теперь во взгляде я видела нескрываемый страх. Делакруа сжал кулаки.