То, что происходит дальше…скажем так: к такому никогда нельзя быть готовым.

Даже несмотря на мои воспоминания, догадки и сны, в которых всегда был сокрыт ответ на все мои вопросы о черно-белом мире и внутренней установке, что с моей жизнью что-то не так, а также веру во все фантастическое…несмотря на все эти факты, поверить в то, что с нами произошло дальше довольно трудно.

Но это произошло.

– Эрик, в чем дело?

– Сэр, я не думаю…что…я не уверен…

– Хватит мямлить. Какого черта происходит? Здесь ехать осталось две минуты. Ты понимаешь, что на этом долбанном маяке находятся два ребенка, которые нуждаются в нашей срочной помощи?! – рявкаю на Эрика, рукой указываю в сторону маяка, возвышающегося на небольшом островке, омываемого бушующими волнами.

– Сэр, дело в том, что мы не можем ехать дальше…

– Что значит, не можете? Катер неисправен? – подхожу к рулю управления и, к счастью, вижу, что все технические характеристики в норме.

– Мы упираемся в невидимый барьер, сэр. Я бы не советовал вам начинать движение. Нового удара судно может не выдержать.

– Невидимый барьер? – переспрашиваю я таким тоном, будто Эрик заявил о том, что плывем не по океану, а по пустыне.

– Да, сэр. Именно так.

– Ты издеваешься?

– Нет. Я вам покажу. Вот, что возникло с нами при столкновении, – Эрик достает из ящика с инструментами первый попавшийся молот и хорошенько так, замахнувшись, швыряет его за борт. Вопреки моим ожиданиями, молоток не погружается в воду. А ударяется о воздух, который тут же озаряется голубовато-зеленым магнитным свечением, показывая мне электромагнитный барьер, за которым находится маяк…что при столкновении инструмента с иллюзорной стеной, становится прозрачным, овеянным слабой дымкой.

Так похожим на плохо прорисованную декорацию в компьютерной игре.

Так обычно рисуют то, что уже не имеет значения для игрового мира. Виртуальной реальности.

То, что выходит за границы выдуманной Вселенной.

Ужасающее осознание происходящего рождает во мне приступ удушья. Бл*дь, только не говорите мне, что все это…не по-настоящему.

Что все, что меня окружает – долбаный сон.

Симуляция.

И вся моя жизнь – фальшивка.

Ловушка, тюрьма, которую я создал сам. И застрял в ней…навсегда.

Думаешь, с нашими чувствами играть можно? А мне с твоими нельзя?! Я знаю кто ты! Знаю кто ты! А ты не знаешь…не знаешь…ничего ты не знаешь, не знаешь, не знаешь! Ты сам всё забыл. Забыл, кто ты, – вспыхивает в памяти «бред» из уст Аманды.

«У всех выявлены серьезные нарушения сна. У каждого обнаружены периодические вспышки расстройства личности. Они будто «переключают» всю психику изнутри, становятся совершенно другими людьми и лишь спустя несколько часов пробуждаются от своих новых ролей и ничего не помнят.»

««Погружение» – это мгновение, фиксация перехода из одного состояния в другое. Или даже из мира в мир, или в разные плотности, наполняющие нашу вселенную. Возьмем к примеру воздух и воду, они обладают разной плотностью, для сравнения. Погружение – это прыжок со скалы в бескрайний океан, и у него нет дна. Прыжок, после которого ты никогда не знаешь, всплывешь ли ты обратно, или уйдешь на корм акулам. Мой проект – это погружение в лабиринты своего подсознания, где каждый из его участников сможет сразиться со своим подсознанием, внутренними ангелами и демонами, получить бесценный опыт, и как следствие – познать себя и поднять степень своей осознанности на совершенно иной уровень…» – помнится, этими словами я презентовал свой проект. Проект, который включал в себя виртуальную реальность, наполненную выдуманными образами, героями, так называемыми «актерами». Когда мы погружали в этот осознанный сон или, иначе говоря, симуляцию мы создавали в этом выдуманном мире двойника, погружаемого в тестовую версию человека, тем самым позволяя ему оказаться в шкуре «актера», стать «пробужденным» в созданном мною «Шоу Трумана».

Но по иронии судьбы главным героем этого чертового и, как оказалось, жёсткого и бесчеловечного шоу, олицетворяющим собой парад тщеславия и нездорового эгоизма, стал я сам.

В это невозможно поверить.

Осознать.

Но это нужно сделать, чтобы пробудиться. Единственный выход выйти из симуляции, если ты застрял внутри, и там в настоящей жизни нет никого, кто бы мог искусственно отключить тебя от системы – это осознать, что все происходящее – нереальность.

И я должен закончить этот ад для нас обоих…

Спасти нас с Арией.

Чтобы, возможно, однажды, наши настоящие дети, никогда не познали, каково это быть сиротами, при живых родителях.

– Дэйм, что там происходит? Я видела какой-то странный свет…Господи, почему мы не приближаемся к маяку? Каждая секунда может стоить Максу и Анне жизни… – голос Арии надламывается, прямо-таки, как и все мои представления, о собственном мире.

– Ария, мы не можем двигаться в сторону маяка, – каждое слово дается с трудом. В горле стоит твердый ком со вкусом горечи, сожаления и чувства вины.

Я почти уверен в том, что это я обрек свою девочку на многолетние страдания. Я винил её во всех смертных грехах, в страшном предательстве, и только сейчас начинаю понимать, каким слепцом я был и забыл о главном: что во всём, что с нами произошло виноват только я. Все это – моя ошибка. Я втянул нас в эту безумную игру по своей прихоти, а потом мы оба забыли, что погрузились на дно. Это как спать в неосознанном сне и не знать другой жизни, кроме той, что обусловлена сценарием сна. Забыть, кто ты на самом деле, раствориться в потоке бессознательного, которое во сне кажется чертовски логичным и правильным. И только проснувшись, мы способны осознать, насколько странным и психоделическим был наш сон.

– Как не можем? Но как, Дэйм…? Там же наши дети…совсем одни…ты передумал помогать мне?

– Нет, детка. Конечно, нет. Просто ты должна поверить мне на слово. И кое-что сделать сейчас.

– Что? О чем ты, Дэймон? У тебя такой взгляд… – нервно выдыхает Ариадна, хватаясь за корни своих волос.

– Мы сейчас вернемся на нашем место, милая. И прыгнем вниз. Просто поверь мне. Я знаю, это звучит бредово, ты подумаешь, что я сошел с ума. Но это единственный выход спастись, детка. Понимаешь? Ты же знаешь, да? Что это все не по-настоящему. Но ты забыла об этом. Забыла о том, что наша жизнь здесь и сейчас – нереальна. Carpe diem, детка. Эти слова не стоит воспринимать буквально. Их стоит трактовать и переводить иначе.

– Я не понимаю! Не понимаю, о чем ты говоришь, Дэйм! Мы должны спасти их! Спасти наших детей!

– Их не существует, милая. Пока, нет. В настоящей жизни. Они – лишь проекция, вариант из тысячи. Наша фантазия.

– Ты решил резко сойти с ума? Решил отомстить мне таким образом?! – верещит Ария, и с тяжелым сердцем я понимаю её реакцию. – Как можно быть таким жестоким? Господи…помогите мне! Иначе я сама поплыву за ними! – клянется она, и я не представляю, как мне переубедить девушку.