За столом Ричард помалкивал. Говорила в основном Мэй — рассказывала о вчерашней выставке. Когда повествование дошло до триумфа Кильды, появился Джим. Как спокойно все они разговаривают за чаем, — подумала я. — Будто делают обыденную необходимую работу. Так стоит за кафедрой хороший лектор. Так за письменным столом сидит ученый. Каждый на своем рабочем месте.

Вместе с Мэй Джим и Ричард живописали победу Мышки и мой потрясающий успех. На комплименты не скупились, и мне снова стало неловко. Мэй пила водку, Джим — виски. Энн воздала должное шерри — очень умеренно. Меня она уже не спрашивала — тихим, властным голосом хозяйки замка — голосом женщины, которой никто никогда не возражает, — попросила Ричарда налить мне шерри. Когда о выставке было рассказано и подобающие восклицания прозвучали, в наступившей тишине Энн осведомилась, как поживает Ее Величество. Должный ответ был получен — весьма краткий. Джим коснулся усов, и кольцо на его мизинце сверкнуло алой каплей.

— Неужели мне действительно удастся попасть в Россию на охоту с борзыми? — обратился он ко мне. — Как бы хотелось!

— Я пришлю всем приглашения, как только вернусь в Москву, — сказала я. — Скорее всего, мы сделаем это через клуб. Вы ведь помогали продуктами для собак, когда было совсем голодно. Так что вполне логично, если клуб пригласит вас в благодарность на охоту. Вряд ли возникнут трудности.

— А сроки визита? Хотя бы предположительно? — Джим, судя по всему, был обременен обширным хозяйством, и это вынуждало его задолго планировать все свои передвижения.

— Охота с борзыми у нас открывается обычно с начала сентября. Так что будем думать о первых числах. Я в докторантуре, так что в институте появляться мне не обязательно.

Последнюю мою фразу никто не понял, но и вопросов не задали. Каковы все-таки англичане! Ничего лишнего. Скучно, но удобно.

Сэндвичи с огурцом были почти съедены, крошечные чайные печеньица — скорее, пирожные величиной с ноготок, — тоже подходили к концу. Джим стал откланиваться.

— Ну, а Мэй и Анна, я надеюсь, еще не торопятся, — сказала Энн и, провожая его, по пути к двери выразительно взглянула на Ричарда.

— Мы вместе заедем к Джулии ненадолго — у Мэй с ней дела на конюшне, — а потом я отвезу дам в Стрэдхолл.

Энн кивнула и исчезла вместе с Джимом за дверью.

Мэй быстро плеснула себе изрядную порцию водки и, бросив в стакан кубики льда, отпила солидный глоток.

— Мэй, дорогая, — сказала я, — ты не хочешь попробовать пить водку по-русски? Холодную, но без льда. Маленькими рюмками?

— А зачем? — смех Мэй снова стал серебристым: настроение поднялось. — Зачем маленькими, когда можно большими?

— Понимаешь, когда ты кладешь в большой стакан так много льда и наливаешь водки, всего через пять минут у тебя там просто разбавленный спирт. Это же не водка. И вообще невкусно.

— Ну, приеду в Россию на охоту — вот и попробую. Да, кстати. У вас там на охоте-то водку пьют?

— Еще как. Уж об этом можно не беспокоиться. Но знаешь, я все-таки должна тебе кое-что сказать насчет водки.

— Господи, Анна! Ты сегодня уже кое-что сказала насчет собак. Неужели теперь ты хочешь расправиться еще и с водкой? Что же тогда останется?

— Да все, даже лучше станет. Про собак уже ясно: настоящие. И у тебя вырастут такие. Ты ведь назвала свой будуший питомник — Russkaya. Вот и соответствуй.

Мэй выпила еще глоток и, закурив, почесала за ухом бордер-терьера. Собачка дремала на диване, прижавшись к ее теплому боку.

— Хорошо, Анна. Я попробую. Я так надеюсь, что у меня будет знаменитый питомник. — И Мэй мечтательно посмотрела на потолок, округлив губы так, чтобы дым выходил кольцами.

— Будет, обязательно. Но нужно наладить правильные отношения с водкой.

— Анна, ты меня поражаешь, — сказал вдруг Ричард. — У вас в России все девушки такие… такие рассудительные?

Мэй захохотала:

— Анна, ты скоро лишишься поклонника. Тем лучше — я его подберу. А, Ричард?

На этой фразе вернулась Энн. Насупившись, она сосредоточенно взглядывала на всех по очереди, пытаясь понять, что происходит. Но быстро успокоилась.

— Нет, Мэй, ты все-таки послушай. Ричард, дело не в рассудительности, а просто у нас водку пьют совершенно по-другому. То есть раньше пили по-другому.

— Когда это раньше? — спросила Энн.

— Ну, может быть, не раньше, а даже и сейчас — в тех домах, где сохранились традиции.

— Традиции? — голос Энн стал серьезным. — И как же это делают?

— Во-первых, — начала я и подумала, что преподавательские привычки, кажется, успели слишком во мне укорениться; вот и про собак я рассказывала так же занудливо. Нехорошо. Неженственно как-то. — Во-первых, водку полагается пить не целый день, с утра до вечера, и даже не каждый день, и даже не раз в неделю.

Мэй нахмурилась.

— Водка — это напиток на особый случай, как шампанское.

Лица всех присутствующих выразили изумление.

— Шампанское пьют, когда случай радостный и торжественный. Когда все впереди: родился ребенок, празднуют день рождения, свадьбу, встречу. А водка — это напиток для тех, кто пережил испытание. Тяжелое испытание. Кто одолел подъем, спасся от гибели, перенес горе. И нужно оставить это все позади.

Моя маленькая аудитория внимала молча и, как мне показалось, сочувственно.

— Вот что такое водка. Вот почему это русский напиток. Далее. Водка и, заметьте, только водка, действует именно так, как надо, если ее правильно пить.

— О, Анна, — вздохнула Мэй.

— Боже, как это печально, — сказала Энн.

— Мне кажется, в этом есть нечто героическое, — твердо произнес Ричард.

— Пить очень просто: напиток может быть не охлажденным — тогда лучше чувствуется вкус. Если охлаждать — то ни в коем случае не добавлять лед, а держать на льду бутылку. Поставленная на стол, она должна покрыться белой изморозью. Во всех случаях наливать в маленькие рюмки — у нас их называют стопки — и обильно закусывать каждую порцию. Еды должно быть много, и вполне существенной, даже жирной. Вот и все. Да, еще одно. Никак нельзя пить в одиночестве — это противно всему тому, что я только что назвала. Любое отклонение — нарушение традиции, искажение смысла, а потому приводит к тяжелым последствиям. Причем довольно быстро. Вот почему именно в России так часто спиваются. Ведь испытания на каждом шагу, каждый день. Возникает соблазн и водку пить соответственно. Трудно не поддаться желанию любую неприятность или сложность счесть испытанием. Человек устает. Вот в чем главная опасность.

— О! — сказали все трое. — О-о!

Мэй взяла на руки бордер-терьера, а стэффорд залез в кресло к Энн и устроился у нее на коленях. Обе англичанки прижали собак с себе и покачивали их, как младенцев.