Вот одна из них, от 23 декабря 1905 г.[522] Замечательный документ: отличная осведомленность, глубокий анализ, трезвая оценка, четкие указания, властные требования – подлинная программа действий для местной власти!

Характеризуя состояние администрации на местах, беспощадно констатирует:

во-первых, местные власти оказались «не на высоте твердого сознания лежащих на них обязанностей» (не проявили должных решительности, энергии, настойчивости, находчивости и умелых приемов управления; не дали «стойкого и быстрого отпора» наглым попыткам мятежных посягательств на государственный и общественный строй; бездействовали; дошли до совершенно пассивного созерцания мятежных посягательств; конфузились осуществлять дарованные им законом полномочия);

во-вторых, губернаторы «не использовали дарованной им власти, замкнулись в пределы узко-ведомственной компетенции, перестали считать себя обязанными вмешаться в дело усмирения мятежа почтово-телеграфных чиновников, наблюдали в качестве посторонних свидетелей попытки разрушить основания всей нашей государственной службы»;

в-третьих, начальники почтово-телеграфных округов «обнаружили совершенную слабость и полное непонимание служебного долга» (не арестовывали виновных, ссылаясь на отсутствие войск и на то, что прокурорский надзор не усматривает в чиновничьей забастовке признаков преступления, и даже просили министра простить виновных, т. к. «они добивались только улучшения своего экономического положения»);

в-четвертых, жандармские управления «совершенно себя упразднили и перестали заниматься возложенным на них делом»;

в-пятых, железнодорожная жандармская полиция «почти везде оказалась не на высоте лежащих на ней задач» (не только не сумела предупредить забастовок железных дорог, но при их возникновении почти повсеместно исчезла и не оказала никакого противодействия);

в-шестых, полицейская власть «оказалась пассивной ко всем случаям мятежных явлений»;

в-седьмых, «совершенная нерешительность административных чинов и управлений»;

в-восьмых, «отсутствие сознательного отношения к объему и значению единичных явлений с точки зрения последствий, ими вызываемых».

Обращает внимание на неизбежные пагубные последствия отмеченного: во-первых, «нарушение правильного течения государственной, общественной и частной гражданской жизни»; во-вторых, спокойная часть населения «совершенно лишена возможности отдаваться мирным занятиям и утрачивает веру в поддержку со стороны законных властей справедливых ее требований и пожеланий»; в-третьих, «начало разложения основных устоев государственной безопасности»; в-четвертых, народные массы «утратили всякое сознание гражданского долга, прекратили взнос податей, открыто посягали на частное и государственное имущество»; в-пятых, «мятеж принял размеры широкой разнузданности масс и для усмирения потребовалось оружие».

Жестко потребовал самого решительного, «в пределах законом указанных», противодействия нарушениям законного порядка; пресечения каждого в отдельности правонарушения; строгой дисциплины в рядах служебного персонала; неуклонной исполнительности и разумной самодеятельности в подчиненных; настойчивости и решительности в распоряжениях.

Предупредил всех, назначенных властью министра: «малейшее попустительство, бездействие власти и нерешительность в исполнении возложенных обязанностей повлечет за собою удаление от занимаемых должностей».

Обратился к губернаторам, облеченным правом общего надзора по всем отраслям управления, широко осуществлять это право: преследовать виновных в бездействии и небрежности при исполнении лежащих на них обязанностей; удерживать деятельность общественных учреждений в границах, определенных действующими постановлениями, поощрять всякие начинания, направленные на пользу населения, останавливая всякие попытки к вмешательству, им не подведомственные.

Напомнил губернаторам: водворение законного порядка в губернии – их «главнейшая обязанность. Все их усилия должны быть направлены к ближайшему и непременному подавлению всяких мятежных попыток, клонящихся к нарушению общественной безопасности и спокойствия».

Указания отдельным губернаторам были столь же конкретны и суровы. Так, управляющему Иркутской губернией П. Н. Дурново приказывал 10 января 1906 г.: «С неуклонной энергией и решимостью без всяких снисхождений и колебаний принимайте меры к полному сокрушению мятежа. Предъявите от моего имени требование временному генерал-губернатору о немедленном устранении от должности всех правительственных и выборных служащих, которые позволили себе тем или иным способом содействовать мятежу, укрывали мятежников или высказывали им сочувствие. Равным образом подлежат устранению от должностей все обнаружившие слабость и попустительство к мятежникам. Меры эти должны быть принимаемы без различия звания. Генерал-губернатор может выселять виновных в отдаленнейшие местности Якутской области, о чем для назначения срока следует сообщить в министерство»[523].

Или читинскому военному губернатору 15 января 1906 г.: «В виду объявленного в области военного положения все митинги, сборища и шествия должны быть запрещены. Газеты революционного содержания подлежат запрещению. С нарушителями спокойствия и порядка расправляться силою оружия решительно и без всяких колебаний. Виновных в сопротивлении властям и насилиях предавать военному суду. Об исполнении прошу сообщить»[524].

Борьба с крестьянскими волнениями

Крестьянские волнения, захлестнувшие весной 1905 г. почти всю Европейскую Россию и почти затихшие летом, в октябре – ноябре разгорелись с новой силой.

Правительство вынуждено было пойти на чрезвычайные меры: губернии объявляются на положении усиленной охраны (29 октября – Черниговская и часть Саратовской и Тамбовской; 30-го – вся Тамбовская; 4 ноября – Курская и Пензенская); на места командируются генерал-адъютанты с особыми полномочиями (Ф. В. Дубасов – в Черниговскую, Курскую, Орловскую и Полтавскую; А. П. Струков – в Тамбовскую и Воронежскую; В. В. Сахаров – в Саратовскую и Пензенскую). Губернаторам было предоставлено право удовлетворять просьбы помещиков об учреждении на их средства полицейских должностей и команд для охраны имений.

Анализируя причины крестьянских волнений, П. Н. Дурново приходил к выводу, что основная среди них – революционная агитация. К этому приводил личный опыт[525], в этом его утверждали представители с мест. Так, В. М. Андреевский, предводитель дворянства Кирсановского уезда, «одного из сильно пострадавших от беспорядков», в конце декабря 1905 г. приехал в Петербург и представлялся министру. П. Н. Дурново, вспоминал он в эмиграции, «продержал меня около часа и подробно расспрашивал про убийство Луженовского, про энергичную деятельность губернатора Лауница и в особенности про характер аграрных волнений. По-видимому, ему хотелось выяснить, что причина беспорядков лежала не в малоземелье . И человек с ясной головой, как П. Н. Дурново, не мог не ухватиться за сообщавшиеся мною факты, подтверждавшие его предположения, что беспорядки явились результатом не малоземелья, а с одной стороны, нелепого общинного землевладения, а с другой же и главным образом – пропаганды»[526].