В феврале 1906 г. П. Н. Дурново поддержал ходатайство «городских дум городов Бендеры и Кишинева о выдаче им ссуд из продовольственного капитала на организацию общественных работ для голодающего безработного населения этих городов, указывая на крайнюю необходимость предоставить заработок голодающему безработному населению этих городов, среди которого было много выходцев из сельской местности». Совет министров, «ввиду позиции министра финансов и государственного контролера представление Дурново отклонил»[539].

Помещик Судженского уезда В. И. Кайсинский подал в правительство записку «О необходимости немедленного преобразования состава земских уездных собраний», в которой предложил увеличить число гласных-крестьян до половины состава уездных земских собраний, уверяя, что это «будет способствовать воздержанию крестьян – если не повсеместно, то во многих случаях – от насильственного завладения чужой земельной собственностью». 29 января 1906 г. он телеграфировал о записке Николаю II и написал письмо С. Ю. Витте. Записку спустили в МВД. П. Н. Дурново в письме к С. Ю. Витте от 26 января 1906 г. нашел правильным общий взгляд «о желательности привлечения крестьянского населения к более близкому участию в деятельности земских учреждений», однако предложенный Кайсинским способ забраковал: собрания будут столь многочисленны, что «спокойное занятие хозяйственного управления» будет невозможным; во многих уездных собраниях «получат резкое преобладание гласные крестьяне, в большинстве плохо дисциплинированные и мало подготовленные к общественной деятельности, с ее выработанными приемами, не умеющие отстаивать свои взгляды при обмене мнений, но крепкие сознанием общности своих интересов и упрямые, когда находятся в большинстве, при достижении своих целей»; нельзя отдавать разрешение аграрного вопроса земским учреждениям, «в которых решающее значение будет предоставлено страдающему от малоземелья крестьянству», ибо лишь обострит борьбу «противоположных интересов крестьян и землевладельцев, и таким образом справедливое и спокойное разрешение аграрного вопроса» скорее усложнится, чем облегчится.

В этом же письме П. Н. Дурново кратко изложил свой вариант привлечения крестьян к земской деятельности: «Привлечение крестьян к более близкому участию в земской деятельности – без включения, однако, в число ее предметов мер к разрешению аграрного вопроса – могло бы быть осуществлено образованием участковых земских учреждений, а также преобразованием сельского управления. По этим предметам производятся во вверенном мне Министерстве подготовительные работы.

С передачею в участковые земства, а также в преобразованные органы сельского управления многих дел, находящихся ныне в заведывании уездного земства, причем эти новые учреждения будут поставлены в ближайшую с губернским и уездным земствами связь – крестьяне войдут в интересы земского хозяйства и управления, проявляемое повсеместно гласными из крестьян стремление к сокращению излишних расходов и нерасположение к усиливающемуся в последнее время в земствах вольнонаемному элементу, несомненно, скажутся самым благотворным образом в преобразованном земстве»[540].

* * *

П. Н. Дурново был серьезно озабочен судьбой землевладельцев. Крестьянские волнения, сопровождавшиеся разгромом усадеб, происходили в 25 губерниях. Пострадало 1857 имений. Сумма убытков, по неполным данным, составила 35 651 522 руб. 31 коп.[541]

П. Н. Дурново предложил немедленно возместить потерпевшим землевладельцам понесенные ими убытки «из средств казны», мотивируя следующим: взыскать убытки с крестьян нельзя из-за невысокой стоимости их имущества; страховые общества отказываются выдавать страховые премии; землевладельцы лишены возможности восстановить усадьбы и продолжать вести хозяйство, что неизбежно поведет к прекращению полезной деятельности культурных сельскохозяйственных центров, значение которых как для общей экономической жизни государства, так и для крестьян – огромно; владельцы вынуждены будут продать свои имения или сдать их в аренду, а это «укрепит в среде крестьян уверенность в целесообразности» насилий и погромов «и на будущее время»; это было бы справедливо, так как охрана порядка и общественной безопасности – «обязанность правительства»; это благоприятно подействует на население: все увидят, что «собственность не может быть приобретена путем насилия» и что грабежи наносят вред не отдельным людям, «а всему государству»[542].

Губернаторы доносили в МВД: «Некоторые из пострадавших от беспорядков землевладельцев потеряли все свое движимое имущество и, оставаясь без всяких средств к жизни, нуждаются в немедленной материальной помощи. П. Н. Дурново ставит перед Д. М. Сольским вопрос о том, чтобы «ныне же исходатайствовать разрешение на ассигнование в распоряжение местных губернаторов хотя бы незначительных сумм для оказания первой помощи тем из пострадавших землевладельцев, которые находятся действительно в безвыходном положении»[543].

Николай II нашел, что возмещение убытков «безусловно справедливо и крайне желательно», однако полагал, что это «вызовет отпуск значительных сумм из государственной казны», и приказал обсудить вопрос в Особом совещании под председательством графа Д. М. Сольского.

П. Н. Дурново, полагая, что Особое совещание немедленно разрешит вопрос, предложил губернаторам «открыть уездные комиссии (по п. 1-му указа 10 апреля 1905 г.) для определения размеров понесенных убытков, не затрагивая вопроса о виновных. Однако Особое совещание нашло, что действие указа 10 апреля 1905 г. распространяется на все случаи беспорядков, имевших место и после издания указа (т. е. возмещать убытки должны крестьяне), и ограничилось «лишь обсуждением вопроса о размерах сумм, потребных на выдачу». Тогда П. Н. Дурново приказал подготовить в МВД проект правил «о порядке возмещения крестьянами, участвовавшими в беспорядках, причиненных ими убытков», и предложил учредить межведомственную комиссию для обсуждения этого проекта, а затем – через Совет министров – направить его на утверждение монарха[544].

* * *

В беспощадной борьбе с революцией П. Н. Дурново не разменивался на мелочи, не упускал главного, не терял голову, не был зашорен, не впадал ни в раж, ни в состояние «административного восторга». Так, в конце декабря 1905 г. в среде военных столицы возникли подозрения в подготовке дворцового переворота[545]. Великий князь Николай Николаевич приказал генералу Г. О. Рауху «переговорить с П. Н. Дурново и спросить его указаний». «Дурново мне прямо сказал, – записал потом Раух, – что считает это болтовней и больше ничего, что никакого заговора нет, а что, по его мнению, он выгнал бы Павлова со службы, а больше ничего». В этом проявился прежде всего трезвый ум П. Н. Дурново; несомненно, однако, и нежелание воспользоваться возможностью легко сделать из мухи слона и выказать себя спасителем самодержца (впрочем, здесь можно предположить и сочувствие такого рода настроениям: начиная с 1905 г. многим правым приходила на ум ночь на 12 марта 1801 года).