– Где мой ранец?

Морри ухмыльнулся:

– Ну, раз ты так любишь загадки и так обожаешь свою Секретную Семерку, чего бы тебе самой не вычислить, где он?

Я быстро огляделась. Вряд ли ленивый Морри утащил мою тяжелую сумку далеко. В ближайших кустах что-то темнело, но, вместо того чтобы сразу кинуться туда, я притворилась, будто исследую отпечатки подошв в пыли: улики. У Морри вытянулось лицо, когда “отпечатки” привели меня прямо к тайнику.

– Преступление раскрыто! – завопила я.

– Да ладно, это легкое преступление. Детектив, тоже мне. – Морри в последнее время стал язвительным – наверное, потому, что я не торопилась выполнять условие насчет десяти поцелуев.

– Извини, – сказала я, – но когда ты в последний раз проникал в машину так, чтобы тебя никто не заметил? И когда ты в последний раз сумел подсмотреть все, что не предназначалось для твоих глаз? У меня есть хоть какая-то хуцпа![112]

– Это не считается. Ты всего-навсего таскалась за ними. Ты же не выяснила, где Номса!

– Но я видела, как тот человек, Лихорадка, угрожал девушке. Я знаю больше Бьюти, потому что Бьюти думает – он с Номсой.

– А ты даже не сказала ей об этом, так какой толк от твоих великих знаний?

– Ты знаешь, почему я ей ничего не сказала! Никто не знает, что я там была, а если узнают, у меня будут большие неприятности!

Это была формальная причина, но в действительности я ничего не рассказала Бьюти из-за страшного Лихорадки. Я боялась, что он сделает Бьюти что-нибудь плохое, если она дознается, что та девушка, Фумла, солгала, и снова начнет задавать вопросы.

– Ты хоть помнишь, откуда знаешь ту девушку?

– Нет, но я вспомню.

Воспоминание мотыльком трепыхалось в голове, но в руки не давалось. При мысли о Фумле мне каждый раз вспоминался запах пота и дыма, но я никак не могла связать его с конкретным событием.

– Смирись. Твоя слежка ни к чему не привела. Эрго, ты – не настоящий детектив.

– “Эрго”? Нельзя ни с того ни с сего выдумать слово.

– Это настоящее слово.

– Нет, не настоящее. Хватит читать своего дурацкого “Властелина колец”. А то видишь везде этих мерзких огров.

– Не огров, а орков.

– Орки-шморки. Ты просто злишься, потому что мне Секретная Семерка нравится больше, чем Крутые Ребята, которые, кстати, все дураки.

– Во-первых, что еще за “шморки”? Кто тут выдумывает слова? А во-вторых, это был подарок, а ты даже не поцеловала меня за него.

– А-а, я так и знала. Знала, что ты злишься из-за поцелуя.

– Вообще-то десяти поцелуев.

– Осталось всего девять, – поправила я.

– Как это?

– Проехали. – Я не готова была сказать Морри, что поцеловала его, когда он спал.

– Да неважно. Спорим, что ты не сможешь распутать настоящее преступление?

– Какое настоящее преступление?

– Ну… когда пропадет что-нибудь по-настоящему ценное.

– Спорим, что смогу.

– Спорим, что нет.

8 мая 1977 года

Йовилль, Йоханнесбург, Южная Африка

Эдит внесла в комнату чемодан, и я похолодела. Я знала, что, вернувшись домой, она исполняет ритуал – прежде всего, достать свои украшения, полюбоваться на них, убрать и только потом распаковаться и наполнить ванну. Я топталась под дверью.

Пожалуйста, отвлекись на что-нибудь, не доставай шкатулку.

Я грызла ногти, пытаясь сообразить, что она сейчас делает.

Все мои надежды рассыпались в прах, когда дверь шкафа открылась и комнату наполнил знакомый перезвон “Зеленых рукавов”. Эта печальная мелодия всегда трогала меня, но сейчас она звучала зловеще, и я бросилась в спальню в отчаянной попытке отвлечь внимание Эдит.

– Как полет, Эдит? Знаменитости на этот раз были?

Эдит медленно повернулась ко мне. На ее лице застыло недоверие. У меня свело живот.

Вот, сейчас начнется! Она с меня шкуру сдерет заживо.

– Робин!

– Что?

– Ты играла с моей шкатулкой?

Настал момент истины. Я понимала, что если отвечу честно, то у меня будут большие неприятности. Украшения Эдит были табу, мне не разрешалось играть с ними, даже когда Эдит была дома. Но с технической точки зрения взяла их не я, так что мне даже не пришлось врать.

– Нет.

– Точно?

– Я не брала!

Эдит изучала мое лицо, и я приказала себе не покраснеть. Эдит подошла к кровати и села, похлопала по кровати рядом с собой:

– Иди сюда, садись.

– Зачем? Мне надо кое-что…

– Робин!

Я тяжело вздохнула.

– Хорошо. – Волоча ноги, я одолела несколько метров и плюхнулась на кровать рядом с ней. – Что?

– Робин, это очень важно. Я хочу, чтобы ты отвечала мне абсолютно честно. Сказала правду, даже если она неприятная.

Мне захотелось указать Эдит на ее лицемерие, напомнить, сколько раз она лгала мне, но я понимала, что так наверняка буду выглядеть виноватой, поэтому я просто кивнула.

– Ты взяла мои украшения?

Я знала, что мешкать с ответом нельзя. Надо смотреть ей в глаза и отвечать без запинки.

– Нет.

– Точно? Абсолютно точно?

– Да.

Эдит допрашивала не того подозреваемого и задавала не те вопросы. Детектив из нее вышел бы никудышный.

– Ну ладно. Позови, пожалуйста, Бьюти.

– Бьюти?

– Да. А потом выйди и закрой дверь.

– Но зачем…

– Пожалуйста, хотя бы раз сделай, как я прошу.

Что лучше – продолжать болтать ни о чем или сразу покаяться? Нет ничего мучительнее, чем оттягивать гарантированное наказание.

– Сейчас же!

Я коротко глянула на Эдит, сидевшую с убитым видом, и вылетела за дверь.

Господи, как же выиграть время? Морри забрал украшения два дня назад, оставив мне записку с требованием выкупа и подсказками, где он спрятал похищенное. Теперь-то я понимала, как ошиблась, показав ему шкатулку. Я бы не сделала этого, если бы он не подначивал меня, не дразнил, что он-то знает комбинацию отцовского сейфа, а вот Эдит мне явно не доверяет, иначе сказала бы, где шкатулка. И я как маленькая поддалась и привела его прямо к сокровищам Эдит.