волне.

– Ксав… – скулю я, и он впивается взглядом в мои глаза, обхватывает мое лицо рукой и проводит большим пальцем по нижней губе. – Пути назад нет, – хриплю я сквозь ком в горле.

Уловив мою мысль, Ксав целует меня так, что у меня перехватывает дыхание, а потом шепчет мне в губы:

– Никогда.

Я почти уверена, что ослепла, когда он вошел в меня. Всего на секунду, но это обострило все мои чувства. Он большой – да, я знала это, просто взглянув на него, но ощущения, как он растягивает меня до предела, достаточно, чтобы перекрыть мне дыхание.

Я впиваюсь ногтями в его спину, мои приоткрытые губы и расширенные глаза заставляют его челюсть напрячься. Чистое блаженство разливается по его лицу, и когда он проникает в меня еще глубже, мы задыхаемся вместе.

Ксавье замирает, зарываясь лицом в мою шею.

– Черт, детка, – он тяжело дышит. – Перестань сжиматься.

– Я не сжимаюсь, – хнычу я между стонами. Он не двигается с тех пор, как вошел в меня, и у меня такое чувство, что жжение, пронзающее мой живот, не исчезнет, пока он не начнет. Ксав отстраняется, его зрачки увеличиваются по мере того, как к нему приходит осознание.

Неверие наполняет его взгляд.

– Черт возьми, Ви… Ты такая… – он шипит, все больше раздражаясь на себя. – Я продержусь пять гребаных секунд.

– Лучшие пять секунд в моей жизни, – уверяю я его, и он смеется, целуя меня так крепко, что я действительно сжимаюсь вокруг него. – Двигайся. Пожалуйста, – умоляю его, выдыхая ему в губы, он слишком большой, чтобы справиться с ним. Ксав втягивает мою нижнюю губу в рот и делает толчок.

Второй.

С каждым разом набирая скорость.

Пока он в прямом смысле не вытрахивает из меня всю боль.

Мои внутренности растворяются от непрерывного зрительного контакта. Мы оба с открытыми ртами, полностью поглощены этим моментом, нереальной связью между нами, божественным трением наших тел друг о друга.

Кажется, я могу только стонать, когда его медленные толчки постепенно становятся быстрее. Но когда он закидывает мою правую ногу себе на плечо и начинает трахать меня изо всех сил, я перехожу от сдержанных стонов к…

Давайте просто скажу, что я сама себе прикрываю рот.

Мои глаза закрываются, но Ксаву это не нравится. Он бесцеремонно отрывает мою руку ото рта, требуя освобождения моих грубых стонов и хватая меня за горло, чтобы трахнуть меня сильнее.

– Посмотри на меня, – хрипит он, находясь в нескольких сантиметрах от моего лица. Я потрясена тем, насколько меня заводит его доминирующая сторона, и вскрикиваю от восторга, когда его большой палец опускается на мой клитор, грубо вращая его, когда он безудержно вонзается в меня.

Затем по его красивому лицу стекает капля воды. В этот момент мы оба потные, возбужденные животные, но это… это не пот.

Это дождь.

– Да вы издеваетесь? – смех срывается с губ Ксавье, когда вторая дождевая капля скатывается по его плечу.

– Вот что случается, когда не смотришь прогноз погоды, красавчик, – поддразниваю я между вздохами, и он самодовольно ухмыляется, снова прижимаясь своими губами к моим.

Легкая морось за считаные минуты превращается в проливной дождь, но Ксав игнорирует мать-природу, ни на мгновение не замедляя своих энергичных толчков.

Мокрые каштановые волосы Ксавье падают ему на лоб, когда наши скользкие тела прижимаются друг к другу. Наши языки сплетаются в тот момент, когда вдалеке раздается раскат грома, почти в унисон с электричеством, бьющимся в моих пальцах. Я до крови прикусываю губу и готовлюсь к головокружительному оргазму, ползущему по ногам.

Ксав закрывает меня от ливня своим телом, лаская мой клитор с такой неумолимостью, что я становлюсь жертвой жара в нижней части живота.

– К-ксавье, – издаю стон, царапая ему спину.

– Черт, скажи это еще раз, – рычит он, прижимаясь ко мне бедрами снова и снова. Я бьюсь в конвульсиях под ним, когда моя спина отрывается от кузова его грузовика.

– Ксавье! – я вскрикиваю, когда мой оргазм достигает высшей точки. И я не одна. Ксав закрывает глаза, его безумные толчки становятся отрывистыми, неровными. Зная, что он вот-вот кончит, я делаю именно то, чего он просил меня не делать.

Я сжимаю его.

Я вкладываю все силы, что у меня есть, сжимаясь вокруг него, пока не получаю его именно там, где хочу.

Его ясные голубые глаза распахиваются, челюсть сжимается, когда он произносит мое имя, его горячее, влажное тело содрогается от спазмов. Секунду спустя он изливается внутрь латекса, растягивая этот драгоценный момент так долго, как только может.

Мы уже полностью промокли, двое влюбленных детей, обнаженных под дождем. В ту секунду, когда мы вновь обретаем связь с реальностью, наши глаза встречаются, и меня охватывает парализующий страх. Все было идеально.

Мы были идеальны.

Я позволила Ксавье Эмери опуститься на меня, а затем трахнуть в кузове его грузовика посреди ночи на общественной парковке. Сегодня вечером я отдала ему все лучшее, что было во мне, не беспокоясь о том, что будет завтра.

И это приводит меня в ужас.

Словно мои эмоции напечатаны у меня на лбу, Ксав приподнимает мой подбородок, запечатлевает тысячный поцелуй на моих губах и заглядывает в мои глаза так глубоко, что я задаюсь вопросом, может ли он видеть, как рушатся мои стены.

– Пути назад нет, Харпер, – произносит он, повторяя мою фразу.

Все мои сомнения и переживания растворяются в воздухе.

Мое сердце колотится в груди, и я снова целую его, прижимаюсь к его лицу и выдавливаю дрожащее:

– Никогда.

22

Авина

Авина

Эй, ты в порядке? Тебя не было в школе.

Среда

Авина

Ксавье?

Авина

Прошло уже два дня. Я беспокоюсь о тебе.

Четверг

Авина

Ты злишься на меня или что?

Вы знали, что вас может бесить собственное дыхание? Что можете чувствовать себя настолько разозленной, настолько раздраженной из-за малейшего звука, что хочется все выключить?

Хотя бы на мгновение?

На секунду?

Я не знала.

Не знала, насколько болезненной может быть тишина, пока тишина не стала всем, что у меня осталось. В последнее время моя жизнь полна ею. Она бродит по коридорам, отражается от потолков, таится за каждым углом.

Напоминает мне о том, что я хочу услышать.

Например, как мой телефон оповестит об ответе Ксава.

Откинувшись на спинку дивана и положив телефон на колени, я размышляю о том, какими