– Может, и игрушечный. А я не наигралась пока. Мне с ним тепло. Хорошо. Как же хорошо! – Ива лежала, укрытая пушистой тёплой шалью, связанной в дорогом столичном салоне. Её купил ей Фиолет. Вернее, она попросила, и он отдал деньги с таким видом, с каким дети отдают ненужное им барахло. Он никогда не жалел деньги, он ничего для неё не жалел.

С чем вернулся Фиолет

– Для чего ты запер дверь? – спросила Ива у Капы. – Я отлично слышала, как ты защёлкнул замок. Или ты задумал тут переночевать и боишься бродяг?

– Разве ты их не боишься? Не стоит одинокой юной девушке сидеть в открытом дому поздней порой.

– Я не девушка, а женщина. У меня есть муж.

– Ещё надлежит проверить, какая ты женщина. Когда тёмные дороги раскисли от дождя, то не дождёшься того, кто не пожелал вернуться к тебе засветло и при наличии отличной погоды, – вкрадчиво промурлыкал Капа. Ива напряглась. Зря она так поспешно изменила о нём мнение в хорошую сторону. Как был, так и остался он развратным и самовлюблённым наглецом.

Открылась дверь, и вошёл Фиолет. Его чудесные волнистые волосы были мокрыми от дождя. Прекрасные тёмно-синие глаза сияли, как Око Создателя, волшебными переливами, нездешней красотой, родной добротой.

Капа замер как изваяние. Он не мог ничего понять. Ведь он же собственноручно запирал замок на двери. Оборотень! Как он и думал. Он способен просачиваться как туман сквозь любую щель, и даже дверь для него не препятствие. Ива попала в лапы инфернальных сил! Капа старался встать и не мог пошевелиться.

Фиолет ничуть не удивился, не рассердился, увидев Капу. Он протянул ему руку для приветствия. Если Ива с ним дружески беседует, значит, она его давно простила. Как прощают оступившихся друзей. Значит, и ему он не враг.

Капа, наконец, сумел встать и направился к выходу, не подав руки Фиолету. Уходя, он обнаружил, что замок открыт. Получалось, что пришелец в серебряных ботинках просто умел открывать чужие замки. Таких умельцев по отпиранию чужих замков было и в столице навалом.

– Ловко! – сказал Капа вслух. – Ловко он овладел воровским ремеслом. – А уже про себя додумал, – «Если доберётся до дома богатого человека и будет при этом пойман, то точно его утопят в океане. Вот и разгадка того, что он, как уверяла Ива, где-то зарабатывает. Ясно, чем и как он зарабатывает. А будь он оборотень, к чему ему отпирать замки»? А ещё он подумал о том, как бы Ива не разболтала своему мужу, пришелец он или оборотень, о хранимых в подземелье Храма Ночной Звезды сокровищах. Мысли об этом вызвали в нём нешуточную тревогу.

– Моя Белая Уточка! – сказал радостный Фиолет, едва за Капой захлопнулась дверь. Он сел на постель, где лежала жена. Сырые капли от дождя попали на её руки, когда она обняла его в ответ. – Мой любимый, ты вернулся, – сказала она.

– Разве я мог не вернуться? – удивился он. – Но тут такое дело, моя Уточка! – и он спрятал своё лицо на её груди, в пушистой шали.

– Я не какая-то разлапистая уточка! У меня есть имя. Я – Ива. Не обзывайся.

– Я не буду. Ты настолько прекрасна, ты лучше всех девушек во всех обитаемых мирах, моя Белая Уточка. Хочу тебе сознаться в том, что я уже называл так одну девушку. Она была любительница носить накидки из птичьих пёрышек. Она была настолько прекрасна, грациозна, что невозможно было поверить в её лживость и невероятный эгоизм. Но оказалось, что я был нужен ей только как средство для того, чтобы войти в обладание тайнами того сообщества, которому я и принадлежал. Она хотела власти над миром целой планеты! Ты можешь такое себе представить? Она была больше безумной, чем влюблённой. Я безжалостно с нею порвал всякую дружбу, прекратил общение. Я, наверное, проявил чрезмерную жестокость, поскольку узнал потом, что она даже заболела от переживаний. Но непомерное честолюбие, жгучая алчность в такой воздушной по облику крошке ужасали меня. Я едва не погубил из-за неё целый город, выстроенный в таком месте, куда не было доступа ни одному невежде или жадному властолюбцу… Да и к чему о том вспоминать?

– Разве бывают такие девушки? – спросила она, удивляясь его откровениям о прошлом, чего никогда не было прежде.

– Всякие бывают. Но не всякие умеют любить по-настоящему.

– Каково было её имя? – спросила Ива, не понимая, к чему ей знать призрачное имя той, кто и была призраком. Для неё и Фиолета уж точно.

– Её звали Инара.

– Странное имя. Бессмыслица какая-то. – Да, додумала она про себя, такое имя и может быть только у призрака. Поэтому ревности к ней Ива не ощутила ни малейшей. – Инара, – повторила она. – Действительно, птичье какое-то имя.

– Оно и было птичьим. Означало мифическую птицу с облачным оперением.

– Ладно. Если тебе хочется, зови меня Белой Уточкой. По крайней мере, Белая Уточка звучит очень мило, не то что твоя Инара.

– Она уже давно и навсегда не моя.

– Конечно, – согласилась Ива, – у тебя не могло же ни быть личной жизни там, где ты жил прежде. А если бы она была не такой коварной? Ты бы смог её покинуть?

– Нет, – сознался он, – не смог бы никогда, будь она как ты. Я остался бы там навсегда. Тем более, что моя неизвестная мне мать принадлежала к той самой планетарной расе, где мы и обитали все те годы. Я отлично там себя чувствовал. Я любил тот мир, а те люди не отличали меня от себя, в отличие от моих коллег, в коих всегда чувствовали чужаков.

– Так у тебя не было матери? – пожалела его Ива и прижала к себе с материнской всеохватной нежностью.

– У меня была приёмная мать. Она любила меня, как и мой отец, и я совсем недавно узнал, что мама не была мне родной. Не знаю, зачем отец о том сказал. Но он думал, что мы можем уже никогда не встретиться. Вот и решил раскрыть все семейные тайны.

– А какая я?

– Добрая, отзывчивая, нежная и легкая. Как птичье пёрышко.

Ива обняла его ещё крепче.

– Прямо сейчас мы уедем отсюда навсегда, – Фиолет внезапно включился в режим реальности, выйдя из окутавших его воспоминаний, где непозволительно долго завис. – Тебя вылечат в самом настоящем звездолёте. Там есть не только медицинский универсальный робот, но и настоящий врач. Там целая команда землян, там есть и женщины. А у одной женщины даже родился маленький ребёнок. Самый настоящий синеглазый