Следом она достала такой же безупречно-чистый стаканчик. – Солнышко-то как жарит, – сказала старушка.

– Печёт, – согласился Фиолет.

Старушка налила воду в стакан. От воды шла ощутимая прохлада, и Фиолет понял, как он хочет пить. И давно. Добрая соседка протянула ему воду. – Пей! А уж я после тебя. Не побрезгую, поскольку ты молод, а я стара, чтобы после меня тебе притрагиваться к посуде. Я всегда воду с собою ношу.

Фиолет выпил. Вода оказалась препротивной на вкус, и пока он соображал, отчего бы это было, удушливое и чёрное облако окутало его сознание. Будто воздушная каракатица опорожнила свой огромный мешок над его головой…

Очнулся он в какой-то маленькой комнатке. Лежал на довольно мягком диванчике. В ботинках и даже при своих деньгах, о которых сразу же вспомнил и полез проверять их наличие. Окон не было, только прозрачные ромбики под самым потолком пропускали дневные лучи, что и говорило о том, что снаружи светло. Стены были покрыты каким-то розоватым составом, имитирующим поделочный камень типа розового кварца. В общем-то, комнатка довольно приятная по виду. Не угнетающая, не пугающая. Вроде пустой кладовки, но для чего-то дорого оформленной.

Раздумывая о том, стоит ли сразу сбежать или подождать дальнейшего разворачивания событий, чтобы окончательно прощупать всю ситуацию, Фиолет встал и побродил вдоль стен. Допрыгнуть до прозрачных ромбиков было невозможно в силу высоты потолка, такого же розового. Будто он, Фиолет, находился внутри пустой шкатулки.

Долго ждать не пришлось. Вошёл высокорослый молодой человек в строгом костюме. На тёмном пиджаке блестела побрякушка в виде звезды. Он вежливо пригласил Фиолета следовать за собой. Они шли длинными и путанными переходами, узкими коридорами, но в целом хорошо освещённого и очень чистого здания. Фиолет по возможности старался запоминать дорогу. Молодой человек, заметно вымуштрованный какой-то внутренней дисциплиной этого места, привёл его в огромное, как школьный спортивный зал, помещение. Её углы терялись где-то в отдалении. Сводчатые окна, как бы уполовиненные, были также очень высоко от пола, и заглянуть в них было нельзя. Посреди зала на идеально отполированном узорчатом полу, похоже деревянного, стояла та самая старушка. Но это Фиолет посчитал её за старушку. По местным возрастным меркам она была немолодая женщина, но пока не старушка. Похожа она была на куклу – матрёшку. Шарообразная из-за свободного и ярко-цветастого платья до пят, но без платка. Явно седые волосы были осыпаны золотой пудрой. Что выглядело и неплохо. Тёмные глаза под дугами бровей обведены тёмным контуром, нос маленький, а губы сердечком. Румяная. Ну, есть матрёшка!

– Привет, матушка, – обратился к ней Фиолет. – Ты кто? И чего взяла меня в плен?

– Я тебе не матушка, бродяга! – сказала матрёшка и грозно сдвинула свои бровки. – Я главная магиня Координационного Совета объединённых религий. Не слышал о такой?

– Нет. Я не вписан ни в один культ. Я неверующий.

– Ты откуда? – спросила матрёшка.

– Так с дороги же ты меня и похитила, – ответил Фиолет. Она начала кружиться вокруг него, изучая его со всех сторон, но не приближаясь слишком уж близко. Так какое-то время она и кружила, как округлый спутник вокруг большой глыбы-планеты. Фиолет даже не пошевелился. Как встал, так и стоял, не понимая её маневра. Чего она кружила? Наконец устала и знаком указала ему на отдалённый диван у стены. Она пошла туда первой, и он тронулся следом. Они сели как на ту самую скамью у дороги. Матрёшка дышала с трудом.

– Я хотела прочитать тайны твоей души, – сказала она. – Но или у тебя её нет, или ты как-то сумел поставить себе защиту от чужого проникновения в твои скрытые глубины.

– Душа у меня есть, а вот тайн – нет никаких, – посмеялся над её странностями Фиолет.

– Ты и есть весь целиком такая вот тайна. Я постоянно натыкалась на непреодолимое препятствие, чего никогда у меня не было прежде. Выходит, ты не человек, а оборотень?

– Не понимаю даже, о чём ты и говоришь, – искренне не понял её Фиолет.

– Не буду тянуть время, оно не безразмерное. Приступаю сразу к откровенному разговору. Где та машина, на которой ты и прилетел из-за пределов неба?

– Ага! Значит, выследили меня твои следопыты. Зря я и обольщался на счёт их нерасторопности.

– Какие следопыты? – поинтересовалась она. – У меня их нет. И если кто-то бродил за тобою по пятам, то это не мои люди. Точно говорю. И твоё счастье, что попался ты мне, а не кому-то ещё. Поскольку я человек щедрой души, я награжу тебя за твои секреты, которые ты мне и откроешь. Ты будешь жить тут как самый богатый человек континента.

– Ага! – повторил Фиолет, – только о богатстве я и мечтаю.

– Это пока ты не мечтаешь ни о каком богатстве. А вот как встретишь ту, которой захочешь подарить полмира, то захочешь и богатства.

– Может, я такую уже и встретил.

– Нет, – уверенно отчеканила матрёшка. Голос её был звонкий, дикция чёткая, – Только одинокой душе ничего не надо. А если всё есть, то ничего не радует.

– Чего ж так, полмира? А не целый мир? – продолжал развлекаться Фиолет. Матрёшка давала удивительное ощущение некой семейственной привычки к ней, чувство ничем не стеснённой и совсем домашней простоты. А ведь Фиолет и понятия не имел, где он, как сюда попал, и какова она на самом деле – магиня Сирень, за радующим глаза фасадом? Она мало походила на ту назойливую старушку на скамейке, если только своей ласковостью, тёмными глазами. Он уже сомневался, что та старушка и была самой магиней. Скорее уж, то была её приближённая служительница.

– Целый мир тебе ни к чему. Другой половиной нашего мира уже владеет один, даже не знаю, человек ли он. Ему целый мир ни к чему, хлопотно очень. Так что он тебе вторую половину уступит. Вот найдёшь ту, кто с первого взгляда войдёт в тебя как в свой собственный дом, так и захочешь всех земных благ. Поскольку женщины всегда меркантильны, им всегда и всего не хватает. Ты несколько полусонен душой, как дитя. Из чего я делаю вывод, ты никогда не встречал настоящей женщины. Пока.

– В каком смысле настоящей? – удивился Фиолет самому направлению разговора. – Разве вокруг женщины игрушечные?

– Для каждого имеется только одна настоящая. Ты её пока не обнаружил.

– А мне надо? Мне и так хорошо живётся.

– Нет. Не хорошо тебе живётся. Плохо даже тебе живётся. Ты же тут чужак. Построй для меня такую же воздушную машину. Только для меня одной. Мы с тобою будем владыками нашего мира. Я дам тебе такой