– Хорошо, а что дальше? – перебил Тео. – Допустим, у нас все вышло: мы отбились от роя, миновали мертвый мир... Аквалон обречен вечно лететь по лесу Каварга? А если он врежется в одно из деревьев? А если варварские миры опять нападут? Есть какая-то цель?

– Вознестись в Мегалон.

– Мегалон? Его упоминало Квази. Что это?

– Ситэки не знают этого. Он еще называется Порт Миров.

Раздались шаги, и все посмотрели на дверь. Появившийся в проеме боцман Арштуг сказал:

– Ракушка приплыла, капитан. На ней мистер Кокачин. Говорит, правитель Чиорана...

– Приглашает нас в гости, – перебил Тео, поднимаясь на ноги. – Ведь ты это хотел сказать, а?

По лицу Арштуга было видно, что он хотел сказать нечто вроде «требует вас к себе», – но боцман лишь кашлянул в ответ.

– Идем, – решил Смолик. – Надо обдумать все это, а то у меня голову распирает, может лопнуть, как... – Он пошевелил пальцами, нахмурился, но впервые в жизни не смог подобрать подходящего сравнения.

Арлея еще не бывала в тхайских ракушках. На доррите имелись две стеклянные палубы: на верхней располагались стрелки, на нижней гребцы. Сквозь одинаковые круглые отверстия в бортах проходили цевья стеклянных весел.

Гостей усадили на сиденье ближе к корме. Внутреннюю полость ракушки озарял переливчатый свет, и девушке вдруг показалось, что она попала на небо, точнее, внутрь неба – в середину теплой синей субстанции, которая мягким толстым слоем накрывала Аквалон. Вместо потолка была вторая палуба, к ней прижимались подошвы ботинок или босые ступни матросов, чьи силуэты виднелись сквозь стекло. Все звуки сопровождало короткое тихое эхо.

Гребцы, два ряда по семь человек, налегли на весла, и ракушка поплыла. Склонившись к уху хозяйки, Тео Смолик тихо сказал:

– Ты ведь раньше не имела счастья лицезреть его превосходительство? Ну так предупреждаю: ничему не удивляйся. Чиорана с детства более всего прочего интересуется серапионами. Изучал их, пытался использовать в своих войсках и всю жизнь хотел наладить с ними связь. Он почитает их. Ну как туземцы своих островных демонов. Если бы не был правителем, я бы сказал о нем так: свихнулся напрочь. Прекрасный человек, вот только безжалостный сумасбродный псих.

У носа дорриты к отверстию в верхней палубе тянулась отлитая из стекла винтовая лесенка. Вскоре по ней спустился господин Кокачин и подошел к пассажирам.

– Чиорана недоволен, – хмуро сказал он. – Недоволен, что принцесса опять выскользнула из его рук. И жаждет отомстить Маричу Алие, хотя пока не имеет такой возможности.

Арлея слушала вполуха, глядя то по сторонам, то вверх: небо и облака, другие раковины вокруг, эфиропланы, завалы камней, берега... она видела даже «Быстрый», плывущий впереди. Хотя окружающий мир был искажен и словно затянут густым синим туманом.

– Что Чиорана хочет от нас? – спросил Смолик.

– По-моему, он сам не знает. Желает поговорить. Он... Де Смол, а ты когда в последний раз видел правителя?

Услышав эти слова, Арлея оглянулась.

– Ты лично знаком с его превосходительством?

Капитан, скосив на нее глаза, ухмыльнулся.

– Не рассказывал? – спросил Кокачин. – Ха! Ну да, знаком... Хорошо знаком, я бы сказал. Так вот, де Смол, наш правитель изменился. Он... сделал себе операцию. Уже третью. Первую, на гортани, ты, кажется, застал? Ну вот, а недавно врачи, специально приглашенные из Гельштата, за очень большие деньги сделали еще две. Теперь понять его превосходительство иногда бывает трудновато.

– Тео! – сказала Арлея. – Так откуда ты знаком...

– А время он любит проводить по-прежнему в своей облачной спальне? – спросил Смолик.

– Да. Теперь – всё свое время. И спальня на новой раковине куда больше прежней. Она... она не такая, как раньше. Стены сделаны по гельштатской технологии. Спрессованный пух, из которого выпарили влагу, но добавили кое-что другое. Все это дает такие необычные пространственные эффекты... Ты будешь удивлен.

– Чиорана – тот еще сладострастник, – пояснил Тео, поворачиваясь к Арлее. – Почище Уги-Уги... что, хозяйка? Что так смотришь на меня, прекрасная богиня?

– Откуда ты знаешь правителя Тхая? – спросила она, в упор глядя на него.

Смолик широко улыбнулся и произнес с деланым изумлением:

– Так ведь я был главой пиратской корпорации! Неужели не рассказывал? Я же и создал ее. Несколько раз лично привозил Чиоране дань, четверть, которую мы отдавали...

– Подплываем, – объявил господин Кокачин.

По винтовой лестнице они поднялись на вторую палубу и оказались под низким стеклянным сводом, в котором Кокачин открыл люк.

– Вы, желторожие... ну стекольщики! – восхитился Смолик. – В который раз вижу – не устаю поражаться. Не всякий резчик сможет из дерева сделать то, что вы из своего стекла.

Новый сатенлиг правителя выглядел как прозрачно-голубое яйцо, лежащее в облаках. Когда девушка встала на верхушке дорриты между тхайцем и Смоликом, волосы ее затрепетали в порывах ветра. Облака с тишайшим шелестом плескались о прозрачно-синий борт сатенлига, внутри которого двигались, удлиняясь и съеживаясь, голубые тени, плыли расплывчатые темные силуэты и переползали с места на место световые коконы.

Снизу доносился мерный шум, и Арлея, подавшись вперед, глянула туда. Позади большой раковины сквозь пух то и дело проносилась закругленная тень: возникала где-то сбоку, становясь больше и гуще, наискось поднималась к поверхности, словно выталкивая из эфира поток тяжелого гула, и падала обратно, чтобы через мгновение смениться новой тенью.

– Это винт? – спросила Арлея, и Смолик кивнул.

– Но что его вращает?

Капитан, покосившись на господина Кокачина, сказал:

– Вроде паровых двигателей, но энергию высасывают из пуха. Это механика, пришедшая с востока. Сейчас и на Суладаре стали появляться эфиропланы с такими двигателями.

Стеклянный прямоугольник в борту сатенлига, очерченный узкой, но хорошо заметной щелью, стал приподниматься.

– Но где же пар? Я не видела никаких труб или...

– Пар выпускают обратно в океан, – сказал Кокачин. – Труб нет, есть клапаны, из которых струи бьют прямо в эфир.

Вокруг раковины плыли суда тхайского флота. Арлее показалось, что отвесные каменные берега реки стали ближе: она сужалась. Они приближались к началу трещины? Впрочем, девушка подозревала, что там, где «нос» механического исполина ударился оземь, наоборот, должен быть пролом, огромный провал, кратер.

– А это что еще? – спросил Тео, задирая голову.

Из-за сатенлига они почти не видели нависающей над миром громады, лишь слева над стеклянным куполом выступал ее серый расплывчатый край, где что-то вращалось, а иногда вспыхивали огни. И вот сейчас капитан заметил, как от исполина отделились несколько точек и понеслись вверх.