Пия держала крюк микрофона. Дэйв включил записывающее оборудование. По одному, он начал давать мне вещи из папки.

Сначала появились фотографии. Было три черно-белых фотографии размером 8 на 10 дюймов меня на операционном столе. Были фотографии до, во время и после — моего лица, моей головы с иглами, торчащими из нее, моего лица, синяками и опухолями.

Они были довольно жестокими.

На фотографии до операции, снятой камерой, направленной прямо на меня, я ношу больничный халат, но операция еще не началась. Я бодрствую, спокоен и, возможно, немного непокорен. В моей челюсти и взгляде есть что-то, что говорит: “Ну давайте, показывайте, что тут у вас”. Я думаю, что это было сделано в день моей госпитализации, за день до операции.

На фотографии во время операции я лежу на спине. Фотография была снята в профиль с левой стороны. Мои волосы сдвинуты назад со лба. Мой рот открыт. Левая рука мужчины с волосатой рукой и блестящим наручным часами держит один конец лейкотома. Другой конец вогнут в моем левом глазном яблоке. Кажется, что примерно три дюйма лейкотома находятся в моем черепе.

На фотографии после операции камера снова была направлена прямо на меня, возможно, кто-то стоял надо мной. Я либо сплю, либо без сознания. Я выгляжу, как будто я мертв. Мое лицо опухшее, а мои глаза — это просто щели в моем лице.

Фотографии не сильно меня потревожили. Они были действительно жестокими и ужасными, но они не содержали никакой новой информации. Я в основном знал, что они сделали со мной в той больнице. Я знал, что случилось из-за этого. Но я не знал, почему. Фотографии не рассказывали мне ничего о том, почему это произошло.

Дэйв, Пия и их исследователи уже видели некоторые из архивов Фримена. В тех двадцати четырех ящиках его материалов содержались подобные фотографии и подобные документы по всем мужчинам и женщинам, которых Фримен лоботомировал на протяжении десятилетий. Фримен был мечтой архивиста. Он сохранил все — дела о сотнях и сотнях его пациентов. В большинстве случаев в файлы входили фотографии пациентов. У всех были фотографии до, во время и после операции.

Согласно исследованиям Дэйва и Пии, наибольший процент пациентов были женщины. Некоторые из фотографий после операции показывали их, восстанавливающихся, на отдыхе или позирующих с мужьями, парнями или семьями. Прогресс от первой фотографии до последней не всегда был улучшением. Некоторые пациенты выглядели более нарушенными на фотографиях после операции, чем на фотографиях до операции. Другие казались разнесенными на десятилетия, выглядели как молодые женщины и заканчивались как седые старые ведьмы.

Некоторые фотографии сопровождались праздничными открытками или вырезками из газет об активностях пациента. Многие из пациентов, казалось, писали в ответ на что-то, что они получили от Фримена. Эти письма начинались со слов: “Спасибо за вашу последнюю открытку” или что-то в этом роде.

Некоторые пациенты писали о своем здоровье. Другие искали советов по брачным вопросам. Удивительно много говорили о погоде. Мне это показалось странным. Если вы обмениваетесь письмами с врачом, который проник в ваш мозг с помощью ножа для колки льда, зачем вы будете писать о том, что летом было много дождей?

В других ящиках находились праздничные открытки от бывших пациентов, каждая с рукописной заметкой, указывающей, прошел ли пациент лоботомию или трансорбитальную лоботомию, и когда. Женщина по имени Онория из Харродсбери, штат Кентукки, похоже, была девяностой лоботомированной пациенткой Фримена. Она написала на рождественской открытке: “Как часто мы о вас думаем — и как мы были направлены к вам. Бог дал вам замечательный мозг и мастерство. Я чувствую себя хорошо и благодарю, что была спасена… “.

Еще одна женщина по имени Адель, по-видимому, была 537-й пациенткой Фримена, которой сделали лоботомию, а затем его 43-й пациенткой с трансорбитальным вмешательством. В 1958 году она написала ему благодарственное письмо за недавнюю поздравительную открытку, но продолжала жаловаться на то, что “негры суются в район”, где ее сестра строила дом. Через три года рукописная записка объяснила, что Адель переехала жить к сестре. Еще через три года новогодняя открытка была от сестры, а не от пациентки. В последней записке сестра поблагодарила Фримена за его соболезнование. Адель умерла.

Фримен следил за некоторыми пациентами до их смерти и даже дальше. В одной из папок находилась газетный некролог мужчины, представленного как “пионер изобретения нейлоновых чулок”. Рукописная пометка над его именем гласит: “ЛОБ 384”. Фримен, должно быть, был горд этим пациентом. Он вырезал несколько его некрологов.

Отвечая на открытки и письма, Фримен всегда был бодрым и разговорчивым. “Теперь я на пенсии и наслаждаюсь прогулками по соседним холмам”, - написал он одному из бывших пациентов в 1967 году — в тот год, когда ему окончательно пришлось прекратить делать лоботомии. “Если конец света все-таки настанет скоро, я все равно получил свое удовольствие”.

Дейв и Пия привезли меня в Вашингтон, округ Колумбия не для того, чтобы посмотреть на файлы Фримена о других пациентах. Они привезли меня туда, чтобы посмотреть на файлы обо мне. Поэтому, когда он подумал, что я готов, Дейв начал передавать мне, один за другим, документы из файла Говарда Далли и попросил меня начать читать их вслух.

Первый документ, датированный 5 октября 1960 года, начинался так: “Миссис Далли пришла поговорить о своем пасынке, которому сейчас 12 лет, и он учится в 7-м классе. В первый раз, когда миссис Далли увидела мальчика, она подумала, что он спастик из-за неуклюжих махов руками при ходьбе и особой походки. Он не реагирует ни на любовь, ни на наказания. Он возражает против того, чтобы ложиться спать, но потом спит хорошо. Он следит за своими возможностями и умело крадет…”

Мне не очень нравилось видеть это черным по белому, изложенное в докторских отчетах, но это не было большим сюрпризом. Я знал, что Лу думала обо мне такие вещи. Она кричала мне об этом на протяжении многих лет. Она все время обвиняла меня в краже вещей, в неуклюжести, в глупости. Ну что ж, я знал правду об этом. Я не был глупым, и я не был неуклюжим. Было немного неловко читать это вслух, но это было не ново.

Было и еще кое-что. Я был злым на своего брата Брайана. Я плохо играл с другими мальчиками. Я дразнил собаку. Я хмурился на тех, кто пытался поменять канал, когда я смотрел свою любимую телепередачу, и большинство моих любимых телепередач