— Умница, деточка, — черной бесшумной тенью выскользнул из потаенного угла округлый силуэт няньки. — Какая разумница ты у меня-то. Как науку-то чудную, ненашенскую превзошла…

— Устала я, нянюшка. — Принцесса Селина подняла на кормилицу обведенные темными кругами глаза. — Думала, не смогу. Еле-еле справилась…

— Что ты, что ты, деточка, — замахала старуха пухлыми ладошками. — Чудо-то чудесное ты нонче мне, старой, показала. Я уж не чаяла удачи-то. Вот, чаяла, помается моя лапушка, помается и доведется мне, броднице старой, неумелой за дело приниматься-то…

— Ничего, нянюшка, я справилась.

— Ты у меня умничка, деточка. Присядем на дорожку-то?

Селина кивнула на сундук рядом со столом. Нянька умостилась на краешек. Сложила руки на животе, пожевала темными старушечьими губами.

— Не пора ли, разумница моя?

— Пора, нянюшка.

Принцесса твердым шагом, сжимая костяную рыбу в кулачке, подошла к двери. Властно постучала.

— Не велено, — отозвался сонный голос из коридора.

— Передай им приказ войти и выслушать меня. — Селина нарочно повысила голос, чтоб услыхали стражники.

Кормилица распахнула створку двери. В комнату, наклонив гизарму, дабы не зацепиться за притолоку, вошел стражник. Коричневая куртка с нашитыми на груди стальными пластинками, круглый шлем-капалин сдвинут на макушку.

— Ну, чего еще?.. Сказано ж — не велено.

— Кем это не велено? — притопнула каблучком принцесса.

— Бароном Ветреном не велено…

— Он — начальник стражи, а я — наследница престола!

— …и его величеством, милостивцем нашим.

— Ну, раз батюшка не велел… Тогда вот что… Передайте барону Ветрену…

Она сделала шаг вперед и, дотронувшись до обшлага куртки стражника, незаметно прикоснулась рыбой-амулетом к незащищенной коже руки. Напряглась, собирая Силу. Охранник застыл, выпучив глаза. Наморщил лоб, скривился. Но потом черты его лица разгладились, губы тронула блаженная улыбка.

— Позови второго! — приказала принцесса. Стражник повиновался. Его напарник вошел, оглядываясь по сторонам и явно ничего не соображая.

— Подставь ладонь!

Легкое касание костяной фигурки. Сложная гамма чувств на простоватом лице вчерашнего крестьянина или ремесленника из посада.

— Отвечайте. Вы оба подчиняетесь теперь мне?

— Так точно, твое высочество!

— Мне и только мне?

— Так точно.

— Отлично! Получилось, нянюшка! — Принцесса даже на цыпочки привстала от удовольствия.

— Ты ж у меня умница, деточка.

— Так. — Принцесса повернулась к стражникам. — Ты, — указательный палец ткнул в грудь одному, — немедленно отправляешься к сотнику Остану. Передашь ему, пусть поднимает петельщиков. Дальше он знает, что делать. Как только всё будет готово, пускай ищет меня. Скорее всего, я буду в покоях его величества. Ты, — пришел черед второго охранника, — возьми факел. Будешь сопровождать меня. — Стражники почтительно поклонились:

— Будет исполнено.

Первый исчез в темноте коридора. Второй вытащил из настенной скобы факел и еще раз склонился, пропуская принцессу и кормилицу вперед.

Процессия прошла коридорами замка. Спустилась по широкой каменной лестнице, у подножия которой стояли еще двое стражников. Несложное волшебство Селины — и они присоединились к процессии.

У входа в покои Витгольда стражу несли четверо петельщиков. Старший, с нашивками десятника на рукаве, увидев принцессу, прижал кулак к груди:

— Твое высочество?

— Помнишь ли ты приказ своего капитана, десятник? — ледяным тоном осведомилась принцесса.

— Так точно! Но…

— Капитан Валлан, барон Берсан, приказал слушать меня, как себя!

— Так точно, твое высочество.

— Тогда приказываю: освободить дорогу.

— Но…

— Десятник!

— Слушаюсь, твое высочество. — Десятник шагнул с дороги, знаком приказывая подчиненным посторониться.

— Охраняйте, — бросила Селина через плечо, входя в покои отца.

Стражник с факелом последовал за ней, а кормилица замешкалась в дверях, а потом и вовсе исчезла в темноте замковых переходов.

— Кто здесь? — По обыкновению ночевавший в первой комнате, отделяющей спальню Витгольда от остальных помещений, Герек вскочил на ноги. Потер заспанные глаза кулаком. Рядом с ним поднимался с пола немой прибиральщик, сын сестры королевского постельничего, пристроенный им в начале лета ко двору.

— Прочь с дороги, Герек! Мне нужно видеть батюшку.

— Прошу покорнейше простить, — Герек сунул руку в рукав темно-серого потертого кафтана, — без соизволения его величества никак не могу.

— Ты перечишь наследнице престола?

— Покорнейше прошу простить, — твердо повторил постельничий, — никак нельзя.

— Стражник! — скомандовала Селина. — Убери этого пса!

Охранник повертел головой в поисках скобы, где можно укрепить факел.

— Бельк!

Немой гигант, послушный окрику дяди, решительно заступил дорогу принцессе.

— Никак нельзя, — завязывая шнурки у горла, бормотал и бормотал Герек, — никак нельзя…

Костяная рыба прикоснулась к запястью немого.

— Прочь с дороги, Бельк!

Гигант отшагнул, согнувшись в три погибели. Подобострастно собачий взгляд ловил каждое движение повелительницы.

— Бельк! — рявкнул Герек. Откуда голос прорезался?

Селина потянулась амулетом к постельничему, но, вдруг вздохнув, отбросила фигурку. Прошептала:

— Слишком слабенький…

Теперь Герек, растопырив руки, встал в дверях, готовый умереть, но не пропустить к повелителю непрошеных гостей.

— Без доклада никак не можно…

— Играешь с огнем, холоп!

— Твое высочество…

— Убери его, Бельк! Да поживее. — Девушка досадливо взмахнула рукой, словно сметая прочь с дороги досадную помеху.

Немой в точности повторил ее движение. Отмахнулся небрежно от родственника, как от докучливого слепня.

Дверь в королевскую опочивальню распахнулась с грохотом. Легкий засов выдержал, но удерживающие его скобы вылетели «с мясом». Вброшенный в комнату слуга пролетел несколько шагов, перекатился через резную скамеечку и, опрокидывая креслообразный ночной горшок, рухнул ничком, уткнувшись лбом в опору балдахина над кроватью. Упал и застыл без движения.