Но как и где они прежде встречались?

Оба примерно ровесники. Рой Марс – имя фиктивное, значит, он мог служить вместе с Монтгомери во Вьетнаме. Отпечатков пальцев Марса у них нет, так что поиск в армейской базе данных исключается.

Но служили ли они вместе? Может, Марс тогда спас жизнь Монтгомери? Вполне правдоподобно.

Но если не во Вьетнаме, то где?

Не был ли Марс тоже мелким преступником? Если он был связан с картелем, то Монтгомери мог в какой-то момент посетить Южную Америку. Или Мексику. Или иметь какое-то отношение к торговле наркотиками. Он рассказывал о своей мучительной боли и стремлении красть деньги и наркотики, чтобы избавиться от головных болей.

Знал ли Монтгомери Люсинду?

Не с этой ли стороны надо подходить к делу?

Декер потер глаза и прикрыл их.

Даже для его исключительного рассудка это ошеломительная головоломка. Ни единой точки опоры. Стоит ему в чем-то разобраться, как на место прежнего вопроса встает другой, еще сложнее, будто подавленную раковую клетку замещает другая, куда более злокачественная и неодолимая.

Но что-то в глубине сознания Декера подсказывало, что если ему удастся отыскать связь между этими двумя людьми, то сразу найдутся ответы и на многие другие вопросы.

Открыв глаза, он поглядел за окно. Где-то там Лайзу Дэвенпорт удерживают против ее воли и, должно быть, пытают.

А может, она уже мертва.

Декер заключил, что его первая догадка была ошибочной. Дэвенпорт захватили вовсе не ради последующего обмена на Марса.

И даже не факт, что ее взяли ради информации.

Но если не то и не другое, то зачем? Что остается еще?

Какова возможная третья причина?

Он снова закрыл глаза. Ответ не приходил.

* * *

Он поужинал у себя в номере, хотя остальные собрались в ресторанчике, выходящем в вестибюль мотеля. Яблоко и бутылка воды. Всего два месяца назад он бы просто поднял подобную трапезу на смех. Это и на перекус-то не тянет. А теперь насытило его. Больше ничего ему не хотелось.

Он затянул ремень еще на дырочку. Если и дальше пойдет таким темпом, придется пробивать в ремне новую дырочку или покупать новый. Он стремительно теряет вес. И не самым здоровым образом. Неспособность решить значительную часть этого дела прямо-таки пожирает его изнутри.

Допив воду, он выбросил бутылку и огрызок и, не раздеваясь, улегся в кровать. Но хотя и закрыл глаза, рассудок его не отключился. Скорее уж наоборот, включил другую передачу и заработал еще быстрее.

Каждое мыслимое объяснение поступало в его мозг, как по конвейеру, чтобы выйти на другом конце с воображаемым штампом «Забраковано». Некоторые умозаключения казались довольно многообещающими вплоть до момента, пока не разбивались о факт, который не могли истолковать, и отбрасывались в его мысленную кучу мусора.

Снова и снова казалось, что разгадка где-то рядом, но всякий раз что-нибудь всплывало, отправляя все в тартарары. Как будто в кубике Рубика осталось сделать один ход, но он все не выстраивается. Правда в том, что Амос ничуть не ближе к разгадке, чем в самый первый день.

А еще его донимало странное зудящее ощущение, что время на исходе, хотя никаких правдоподобных причин для этого не было.

Он открыл и закрыл глаза, и мозг, возможно уловив намек, что уже перетрудился, не приблизившись к успеху ни на йоту, тоже отключился.

Декер уснул.

И проснулся только по одной причине.

К его горлу прижалось лезвия клинка ножа.

Декер не шелохнулся.

В комнате было очень темно; свет луны, обычно вливающийся через окно, застилала пелена туч. Слышно было, как дождь барабанит по кровле.

Но внимание Декера сфокусировалось на острие ножа, прижатом к его левой сонной артерии – супершоссе кровообращения. Если ее перерезать, он истечет кровью меньше чем за минуту.

Он слышал дыхание противника – медленное, размеренное, ни малейших следов паники или недостатка самообладания. Это немного успокоило Декера. А еще это дыхание было зловонным – кофе, сигареты и чеснок. Мешанина запахов ворвалась в ноздри, так что его едва не стошнило.

Скосив глаза книзу, он смутно различил громадную ладонь, сжимающую нож.

– Ты все обосрал, – раздался голос – спокойный, негромкий, но тем не менее устрашающий.

Это прямолинейное вступление заставило Декера задуматься, не полоснет ли следом нож по горлу.

– Не намеренно, – отозвался он.

– Не разыгрывай из себя дурачка. Я знаю, что ты коп. Я знаю, что у тебя есть мозги. Но оставь это дело. Езжай домой. И оставь как есть.

– А как же Мелвин?

Декер ощутил, как лезвие крепче впилось в его кожу. Настолько сильно, что порезало его. Что-то потекло по шее. Капля крови. Но только капля. Артерия не задета.

– А что? – вопросил голос.

– У него ничего нет.

Нож впился еще сильнее, и Декер ощутил новый укол острия. По шее сползла новая капля крови, впитавшаяся в футболку.

– У него есть воля. Хватит и этого.

– Спустя двадцать лет?

– Пусть и этому радуется.

– Он и радуется, – спокойно проговорил Декер, чувствуя, как острие впивается в кожу все глубже. Сонная артерия набухла, проступив на поверхности прямо напротив острия. Мужик явно знает, что делает, и, наверное, проделывал это не раз. Отчего Декеру не стало ни капельки лучше.

– Я просто говорю, что он чувствует себя уязвимым.

– Скажи ему, пусть не волнуется. Я прикрываю ему спину.

– Из-за его матери?

Острие отстранилось всего на волосок.

– Что тебе известно, черт возьми? – прорычал тот.

– Немногое. На самом деле многое мне неизвестно. Но я знаю, что Люсинда любила сына. А вы любили ее. И она вынудила вас дать обещание, не так ли?

Клинок прижался к его артерии еще крепче.

– Ты сам же делаешь себе хуже.

– Я только пытаюсь помочь Мелвину.

– Я же сказал, я прикрываю ему спину.

– От картеля?

Тот фыркнул.

– Значит, не картель? – заключил Декер.

Тот промолчал.

– Почему вы выбрали Монтгомери, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы? Что вас связывало?

– Не лезь в это.

– Дэвенпорт не у вас, да? – спросил Декер.

Тот ответил не сразу:

– Кто?

– Она была с нами. Кто-то ее забрал.

Декер почувствовал, как клинок медленно отстраняется от его шеи.