которую английский мастер жанра положил в основу своего сочинения, восходит к роману Уилки Коллинза «Лунный камень», в центре которого – огромный жёлтый алмаз, украшавший чело священного изваяния бога Луны. На кого из классиков только не повлияла книга Коллинза?! Кто не черпал из неё большим ковшом?! Автор создал образец «детективного мышления» – это не просто логика, не просто внимательность, не просто эрудиция и знание подробностей городской жизни, но нечто большее.

В «Небесной стреле» Честертон порождает новый артефакт. Он отказывается брать, скажем, наполненный легендами Грааль, выстраивая собственную мифологию на пустом болоте. Образ, разумеется, не случаен. Недаром коптам разрешили сделать пристройку непосредственно к кувуклии в Храме Гроба Господня. Георгий бывал в Иерусалиме и всё видел своими глазами. По ошибке он даже сначала подошёл к сооружению не с той стороны. Не заметив, как оказался у египетских христиан, Горенов встал на колени и поцеловал что-то там в полу… Быть может, это какое-то чудовищное преступление против веры? Теперь всё казалось не случайным! Смыслам становилось тесно, они неудержимо искрились вседозволенностью и рвались на свободу.

С собой Георгий нёс огромный альбом религиозных сосудов – книгу на французском языке 1988 года издания. В ней имелись и ёмкости вроде той, что участвует в «Небесной стреле». Подлинную оставить на месте преступления невозможно, очень дорого, да и вообще антиквариат слишком легко отследить. Но фотографии в книге достаточно, это прекрасный и совершенно однозначный намёк на первоисточник. Как там у Честертона? «На столике стояла коптская чаша; владелец поставил её поближе к окну явно для того, чтобы рассмотреть получше. А посмотреть было на что – в сильном и ярком солнечном свете драгоценные камни горели многоцветными огоньками… но Брандер Мертон, – убитый, – на нее не смотрел. Голова его запрокинулась на спинку кресла, густая грива седых волос почти касалась пола, остроконечная бородка с проседью торчала вверх, как бы указывая в потолок, а из горла торчала длинная коричневая стрела с красным оперением». И всё это в запертом кабинете… В неприступном замке… Задача, достойная Гудини… и Честертона… и Горенова.

Стрелы Георгия тоже имели красное оперение, но были другого цвета – люминесцентно-желтые, спортивные. Он приобрёл их в китайском интернет-магазине года два с половиной назад, а значит, риска, что вычислят заказчика, не существовало. Для чего они ему тогда понадобились? Может, собирался заняться стрельбой из лука? Теперь было ясно, причина в другом: некто заранее стал готовить его к предстоящей миссии, нашёптывать идеи.

Вся штука в том, что в рассказе отец Браун и другие пытливые умы начинают искать, откуда в Мертона был произведён выстрел. Это стремительно заводит расследование в тупик, поскольку на самом деле смертоносную остроконечную палку воткнули в него рукой, словно клинок или копьё. Впрочем, план Горенова отличался от этого, хотя внешнюю, визуальную канву он намеревался воспроизвести. Будет стрела, будет чаша, пусть и напечатанная в альбоме, какие тогда могут остаться сомнения у тех, кто обнаружит тело инструктора?

Обо всём этом Георгий думал раньше. Сейчас же он шёл по «медицинскому» району города – больницы здесь на каждом углу – в холодной тишине. Что за место такое? Как бы жертву не откачали…

Йог был даже чем-то похож на Мертона. Речь не о бородке и длинных седых волосах, а об общем свойстве внешности. Миллионер «на вид скромный, тихий человек, такого встретишь на улице – не заметишь». Это у них совпадало. Правда, далее Честертон добавляет следующую деталь, его герой был крайне влиятельным: «Если что-то с ним случится, волна землетрясений встряхнет весь мир от тихоокеанских островов до Аляски. Едва ли был когда-либо император или король, который обладал бы такой властью над народами». Вот это интересно! Ему, Горенову, предстояло сделать так, чтобы простой тренер по йоге приобрёл несоразмерное значение если не императора, не Христа, то… какого-то нового страдальца, которого прежде не бывало.

Смеркалось. Дом инструктора уже прочерчивался в промежутке между другими, точно такими же. Георгию опять повезло, на огромной восьмиквартирной лестничной клетке была установлена дополнительная дверь, отгораживавшая два жилища, в том числе и нужное. Это создавало пару трудностей, но решало массу проблем! Главное, значительно уменьшался риск разоблачения в самом начале операции.

Пятнадцатый этаж. Разумеется, на лифте. Горенов проник в подъезд, позвонив в квартиру на тринадцатом. Не повезло тамошним обитателям: вставать, тащиться к двери в такой тихий вечер. Конечно, открыли, кто станет разбираться. Пока всё нормально, даже если полиция потом спросит, они вряд ли вспомнят.

На первом этаже лифта ждал какой-то мужик. Неприятный, крупный, очень крепкий. То есть крепкий, оттого и неприятный в текущих обстоятельствах. Такого не одолеть, если вдруг что. Георгий замешкался. Надо было, конечно, сразу подниматься по лестнице, но теперь это выглядело бы странно, будто он испугался. Тогда незнакомец его точно не забудет. Значит, придётся ехать вместе.

Лифт долго метался где-то наверху, выполняя поступившие ранее вызовы. Горенов уже почти решил рвануть пешком, сославшись на длительное ожидание в качестве причины… Хотя с какой стати «сославшись»? Надо что-то объяснять?! Кому-то докладывать?! Глупости! Но двери кабины внезапно распахнулись.

– Вам какой? – пробасил мужик.

Ещё и лифт старый… Современные агрегаты не требуют общения с другими пассажирами, каждый просто тихо нажимает на нужный этаж.

– Пятнадцатый, – ответил Георгий.

Ты совсем рехнулся? Он тебя на детекторе лжи проверял? Кажется, ему было ниже. Тем более!

Кабина неторопливо оторвалась от земли и начала свой взлёт. Оба молчали. Горенов всё время краем глаза следил за тем, не смотрит ли спутник на него. Пока казалось, что нет. Видимо, у незнакомца были какие-то проблемы то ли с женой, то ли с любовницей, странный бежевый свёрток в руке напоминал подарок. Упаковка только очень уж скромная. Вряд ли любовница.

Они миновали третий этаж, четвёртый, пятый… Внезапно в лифте потух свет, он бессильно дёрнулся и замер.

– Ёб твою, – торжественно и медленно произнёс Георгий с совершенно нелепой интонацией. Он не любил браниться, но сейчас с усилием старался быть не собой, а кем-то другим. Фантазия рисовала сюжет, подходящий скорее для мультфильма: приведут его потом на опознание, а мужик сообщит, что подозреваемый, который ехал с ним, всё время матерился. Горенов на это с достоинством ответит, дескать, он-то матом не ругается. И всё! Чрезвычайно логично…

Волнение штормом опрокинуло здравомыслие. В такой ситуации следовало сидеть дома, а не кататься на лифте с незнакомцами, имея при себе всё необходимое для того, чтобы убить человека. Георгий внезапно заметил, как сильно у него трясутся руки. Пот с них буквально стекал бы на пол,