Лось замолк, зато активизировались библиотекари…

Когда я проходила мимо стойки, из-за нее резко выкатился один из представителей этой вездесущей братии, безмерно дорожившей академическими рукописями, и заставил расписываться буквально на каждой строчке в формуляре о том, что все полученные книги я честно сдала. Я, разумеется, задержалась, испытывая при этом двойственные чувства: с одной стороны — привычное раздражение на домовичков, которые придумали новую бумажную волокиту, а с другой — тихая радость от того, что встреча с лисом хоть ненадолго, да откладывается. Хотя — ничто не вечно под луной…

И вот иду я по коридорам Академии, едва ли не шатаясь от усталости и истощения, и мечтаю лишь о том, чтобы отоспаться.

Сегодня ночью меня вытащил из кровати Ильсор и радостно сообщил, что ему желается пожра… в смысле — десерта. После чего отведал оного с большим аппетитом. В итоге обратно меня выкинуло обглоданную до астрального скелетика и настолько слабенькую, что хватило сил только попить воды и рухнуть досыпать.

А сейчас опять этот Нар-Харз! Мало мне было вчерашнего скандала и сегодняшнего гадства на первой паре?

Разумеется, после ночных похождений с призраком на занятиях я усердно лишь клевала носом, а слушала из рук вон плохо. И разумеется, «титулованный педагог» без своего сиятельного внимания не оставил! Лучше бы уж промолчал, право слово. Так нет же… Прошелся и конкретно по поводу того, что мои знания по его предмету оставляют желать лучшего, и на тему общей отсталости отдельно взятой студентки Подкоряжной. Притом высказывались эти шпильки в вежливой и даже сочувствующей форме. С одной стороны, все вроде как в высшей степени пристойно, а с другой… Унизительно!

Я пошатнулась из-за того, что в глазах в очередной раз потемнело, и, нащупав прохладную стену, оперлась об нее. Ох… Нет, надо все же поговорить с Ильсором! Что-то он явно аппетит не соизмеряет.

Отдышавшись, я дождалась, пока рассеется черная пелена перед глазами, и снова пошла вперед, с тоской вспоминая о лестнице с крутыми ступеньками и третьем этаже, на котором располагался кабинет куратора.

— Что ж ты… — Я в очередной раз передохнула на площадке между пролетами, — …забрался-то так высоко, гад хвостатый?!

В итоге к закрытым дверям в кабинет Нар-Харза я подошла по-вчерашнему злая, взмокшая, как лошадь, и дышащая «через раз». Постучав и дождавшись соизволения войти, я почти ввалилась в кабинет.

Лис демонстративно медленно и словно нехотя поднял взгляд от, конечно же, архиважнейших бумаг, валявшихся как попало на столе… И квадратными глазами уставился на меня:

— Что с вами?!

— Бежала, стремясь явиться к вам как можно быстрее! — с некоторой издевкой ответила я, хватаясь за спинку кресла.

— Присаживайтесь!.. — тут же разрешил мне Нар-Харз.

— Благодарю… — а вот в этой реплике ехидства уже не было ни на грош, потому как ноги совсем держать перестали, и я абсолютно не элегантно свалилась кулем на сиденье. И подавила желание вообще растечься по мягким подушкам, вытянув ноги.

— М-да!.. — Судя по выражению черных глаз, кицунэ не совсем понимал, что со мной в таком состоянии можно сделать, кроме как похоронить. — Подкоряжная, а позвольте полюбопытствовать, кто вас так активно жевал и крайне небрежно выплюнул?

— Не понимаю, о чем вы! — с безмятежным выражением на слегка побледневшей физиономии отозвалась я и машинально оправила юбку на коленках. — Со мной все хорошо… И с одеждой — тоже.

— Более чем! — Вылезший из-за стола лис начал нервно мерить шагами ковер рядом с моим креслом. Посмотрел на меня, заглянул ко мне в декольте, скривился и поспешно нырнул обратно на рабочее место. Сел. Переложил туда-сюда несколько папочек… Видимо, не полегчало, потому как все с тем же унылым выражением физиономии кицунэ поведал мне феноменальное:

— Вы выглядите уставшей и измотанной!

— Как я понимаю, вы хотите, чтобы тот, кто довел меня до такого состояния, понес справедливое наказание? — вкрадчиво осведомилась я, стараясь сохранить на лице просто таки о-о-очень дружелюбный оскал.

Леший, а теперь главное не смотреть на этого гада белохвостого… Не смотреть! И уж тем более не говорить ему, что если он хочет как следует наказать главного виновника моих неприятностей, то пусть выбросится в окно.

Я буду очень благодарна… И даже цветы принесу! Снежные тюльпаны, которые растут в высокогорье и отцветают очень быстро. Вот правда-правда, принесу! И на девять дней, и на сорок, и на год. Мне даже фиолетово, что эта признательность в приличную сумму встанет.

Лису бы тоже промолчать… Но он, зараза, решил отделаться общей и зверски пафосной фразой:

— Как ваш преподаватель, я просто обязан нести ответственность не только за моральное, но и за физическое здравие студентов! — сухо изрек кицунэ и снова пристал, как банный лист: — Так кто?

Тут моя тонкая душевная организация не выдержала гнета последних событий и снова плюнула ядом:

— На виновника этих происшествий мы, пожалуй, не станем показывать пальцем? — почти прошипела я, подняв на него гневный взгляд.

На этом этапе я уже была морально готова почти ко всему! Но, как оказалось, мой максимализм снова не допрыгнул до понятий лиса о минимализме…

— Я — не в счет!

— С чего бы это?! — не на шутку удивилась я.

— Я — ваш преподаватель по интригам и махинациям, и мне в обязанности договором вменено доводить студентов до истерики. Вы, Подкоряжная, вообще должны мне быть по гроб жизни благодарны за такую шикарную практику!

От подобной наглости я просто потеряла дар речи. А маразм крепчал, и градус ханжества подпрыгнул до небес:

— Вы — в Академии, Невилика… И между прочим, тут из вас делают не придворного абы кого, а натуральную пакостницу! А теперь еще и интриганку.

Лис даже выпрямился, плечики развернул да подбородок вскинул… Весь такой герои-и-ический!.. Ну, вот упасть и не встать, какой героический.

Мне в этот момент невольно вспомнился дед, который, устраивая разнос слугам, периодически умудрялся срываться на фразочки из боевого прошлого в стиле «теперь ты в армии, нах». После он всегда косился на меня и окончания фраз тогда не договаривал. Когда я была маленькая и не знала, что такое армия, то считала ее чем-то вроде хыр-ли шера, то есть места, где всем очень-очень плохо, кроме чертей и демонов. Когда я выросла, то поняла, что, в общем-то, была не так уж и не права…

— Ага! — уныло согласилась я со всем вышесказанным и начала вяло теребить кружево на манжетке, мучительно размышляя на одну весьма щекотливую тему: как бы выяснить, зачем он меня вызвал, и поскорее сбежать. Во всей этой ситуации радовало только одно — приставать лис пока и не думал! Видимо, считал, что мне и так плохо.

Мужчина заложил руки за спину, прошелся по ковру перед окном туда-сюда, после порывисто ко мне развернулся и гаркнул мне в самое ухо: