Я открыла глаза, глянула в окошко и удивленно заморгала. За стеклом простиралась заросшая сорняками пустошь, теряющаяся во мраке. На переднем краю поля, обочь машины, торчали вверх три долговязых деревца неопознанной мною породы. Это что, Масянькины палочки от эскимо так вымахали за какой-то час?! Я тут же решила, что сбегаю в палисадник с детской лопаткой – накопать к чаю молодых трюфелей, если они уже созрели!

Нудный скрип заставил меня развернуться к лобовому стеклу, за которым в свете подвесного фонаря маслянисто, как разлитая нефть, чернели свежеокрашенные ворота. Одна их створка уже была распахнута, вторую как раз отводил в сторону Иркин муж Моржик.

– Ирка, ты куда нас привезла? – шепотом, чтобы не разбудить посапывающего Масяню, спросила я.

– К себе домой, а что? Ты рассчитывала побеседовать с Лазарчуком тет-а-тет? Фигушки, я тоже хочу все знать! – ответила подруга.

– Тогда смотри одноименный тележурнал, – добродушно посоветовал Колян, вылезая из машины.

Он обменялся рукопожатием с улыбающимся Моржиком и помог ему с воротами. Я невольно засмотрелась на сияющую физиономию Иркиного супруга. Моржик – это воплощение гостеприимства! Много ли вы знаете людей, которые в поздний час с готовностью распахнут ворота перед кортежем автомобилей, под завязку набитых незваными гостями? А Моржик совершенно искренне рад нашему нашествию!

Шипя шинами по гравию, подкатил «Москвич» Лазарчука, требовательно вякнул клаксон.

– Тише, ребенок спит! – высунувшись в окошко, приглушенным голосом воскликнула Ирка.

При этом она для пущей понятности прибегла к пантомиме: сначала приложила палец к губам, потом сложила ладони и сунула их под щеку. Лазарчук в ответ закивал, сокрушенно стукнул себя кулаком по лбу и жестами попросил Ирку убрать машину с проезда. Я из рук в руки передала спящего Масю подоспевшему Коляну и следом за мужем мимо приветственно кивающего Моржика прошла во двор. В просторном доме Ирки и ее супруга мое семейство гостит и поживает так часто, что у нас даже есть свои ключи от всех замков и собственные комнаты.

Минут через десять, уложив Масяню в единолично занимаемой им детской, я присоединилась к массовке в гостиной и обнаружила, что хозяева успели накрыть стол к ужину, а некоторые гости уже даже выбрали себе напитки. Вадик блаженно щурился на высокий бокал с пивом, сквозь который с неизвестной целью рассматривал свою Людочку. Наверное, пытался таким образом хотя бы в собственных глазах убавить ей красоты, которая притягивала взгляды Лазарчука и Белова. Наши с Иркой мужья демонстрировали выдержку и безупречное воспитание и при законных супругах на постороннюю красавицу не таращились. С их стороны это было очень мило и весьма благоразумно!

– Ну, с чего начнем? – Колян потер руки и плотоядно оглядел стол, густо уставленный тарелочками со свежими овощами и мясными нарезками.

– С просмотра фотографий, – сообщила я, отодвигая в сторону блюдо с колбаской, чтобы освободить место на столе. – Ирусик, тащи альбом со снимками времен твоей ранней молодости.

Физиономия Коляна изобразила разочарование, а Ирка уставилась на меня с недоверчивым изумлением. Свои снимки времен детства и юности она не давала мне смотреть с тех самых пор, как я имела неосторожность прокомментировать ее любимое детское фото. На нем трехлетняя толстощекая Ирка самозабвенно вгрызается в хлебный батон и при этом являет большое сходство с симпатичным хомяком, с той разницей, что редкий хомяк имеет рыжие кудри до плеч и набивает щеки, сидя на горшке…

– Ты уверена? – спросила подруга.

– Абсолютно! Неси тот альбом, в котором фотографии времен твоей школьной и студенческой юности.

Ирка сходила в библиотеку и приволокла толстый талмуд в кожаном переплете с потемневшими медными уголками. Я водрузила увесистую книжицу на стол и пригласила подружку устроиться рядом со мной. Колян, Моржик, Петя и Серега, шушукаясь, столпились за нашими спинами. Вадик и Людочка остались сидеть на диване, обмениваясь нежными взглядами сквозь искажающий действительность пивной бокал.

– Детство пропускаем, начнем лет с четырнадцати, – сказала я.

– В четырнадцать лет у меня были прыщи и жирные волосы, – напряглась Ирка.

– Мы не будем тебя рассматривать, – успокоила я ее. – Нас интересует исключительно твое окружение: одноклассники, друзья, подруги, а также подруги друзей и друзья подруг. Второстепенные и третьестепенные персонажи одного с тобой возраста.

– Вот, например, Шарик! – с нежностью в голосе воскликнула Ирка, указывая на сенбернара с тоскливым взором и складчатой мордой. Собака была очень похожа на Вадика периода напряженного поиска им координат пропавшей Людочки. – Любимый пес моего дедушки! Здесь ему как раз четырнадцать лет, я точно помню, он вскоре умер.

– Я с тобой тоже сейчас умру! – рассердилась я. – Какой, к бесу, Шарик? Меня интересуют только юноши и девушки!

– А меня только девушки! – брякнул сопящий за моим плечом Лазарчук.

– У меня есть свежий номер «Плейбоя»! – оживился Моржик.

Ирка стрельнула в разговорившегося супруга глазами – это был предупредительный выстрел, и он возымел результат. Мужики сконфузились и замолчали. Подруга стукнула твердым картонным листом:

– Ну, вот наш девятый класс, тут всем по пятнадцать.

– Листай дальше, – велела я.

– Это мой день рожденья, это мы с классом на экскурсии в Новом Афоне, это на первомайской демонстрации, это на школьном субботнике, – Ирка быстро комментировала снимки.

– Стоп! А это где? – Я придержала ее за руку, не позволив перевернуть страницу.

– Это? – Ирка близоруко прищурилась на групповой снимок и оживилась. – Это я в летнем пионерском лагере. Первый отряд, мне тут шестнадцать. Посмотри, я впервые накрасила ресницы и очень неудачно, тушь сразу размазалась, глаза в темных кругах!

– Ирка, смотри сюда, это кто? – спросила я.

На фотографии в одном ряду с моей подруженькой стояла симпатичная рослая дивчина с волосами до плеч. Прическа не помешала мне заметить поразительное сходство этой барышни с Неотвязным Аликом Гетманенко.

– Это моя пионерлагерная подружка, как же ее звали-то? – Ирка нахмурила брови, потом победно щелкнула пальцами. – Точно, Алиса! Я звала ее Лисой: Лиса Алиса, а она дразнила меня Ируня-Тигруня, потому что у меня была такая смешная полосатая майка, желто-красная…

– Алиса и Ируня? – с намеком повторила я.

– Алиса и Ируня, а что? – Ирка хлопнула глазами, снова посмотрела на фото и медленно улыбнулась. – Ну конечно! Ленка, как ты догадалась? Значит, мой Неотвязный Алик – брат Алисы, наверное, близнец, раз они так похожи! Вероятно, он навещал сестру в лагере и запомнил меня с тех самых пор!

– Кто такой Неотвязный Алик и почему ты называешь его своим? – железным голосом пробряцал добродушный, но очень ревнивый Моржик.

Иркина цветущая улыбка сразу увяла.