Человек сразу переменился, как будто ждал, чтобы сбросить маску вежливости, он вмиг стал невежлив, стал говорить ей «ты»:

— Ты нашла его, — он поглядел на нее, а потом на Уту. — Эта с тобой?

— Со мной, — спокойно отвечала Агнес.

— Не стой на улице, нечего тешить зевак, заходи и эту свою… заводи.

Ута, в другой раз бы и испугалась такого человека и его мрачного дома, но пожив с Агнес она была уже не так пуглива, и когда госпожа сделала ей знак идти первой, она, ничуть не смутившись, вошла в дом. Агнес шагнула через порог за ней, на всякий случай, нащупав свой великолепный кинжал в рукаве платья.

Дверь крепкая закрылась, звякнул замок, затем ударил засов. Ключ книготорговец спрятал в одежде и ухмыльнулся, думая, что его ухмылку в темноте Агнес не увидит. Теперь ни выйти, ни войти.

Было тут темно. Лампу Уддо Люббель прикрыл рукой:

— Сюда, за мной идите, к лестнице, тут я, — шепелявил он.

Неспроста лампу прикрывал. Прятал от глаз гостей что-то. Но девушке лампы не нужны, как и кошке, она все видела. Вокруг, вдоль стен, на столах, были горы хлама: тряпье, бочки, ведра, ломаная мебель и дрова. А у одной стены ничего такого, зато в стену вбиты два железных кольца. Агнес совсем не удивилась бы, если бы здесь, в этом мусоре, нашлись бы цепи и кандалы. А еще тут воняло отхожим местом, словно хозяин тут нужник устроил.

Хорошо, что он не задержал их тут, а повел наверх. А наверху было значительно уютнее и не так сыро. Печь еще теплой была. На ней кастрюля с каким-то варевом. Да и не воняло тут испражнениями.

Здесь книготорговец подошел к ней и стал так близко, как будто собирался ее обнюхать, осматривал ее с интересом, смотрел на ее волосы и говорил при этом с вызовом и грубостью:

— Ну? И кто ты?

На мгновение девушка растерялась, давно с ней так никто не разговаривал, а после ответила чуть сбивчиво:

— Я Вильма фон Резенротт.

Глаза книготорговца были холодными, он скривился и произнес:

— Резенротт, Резенкротт, хватит мне врать! Я брехню за милю чувствую. Коли не хочешь называться, так совсем не называйся, но не ври мне. Но имей ввиду — я знаю, кто ты и знаю зачем ты пришла.

Тут уж Агнес окончательно пришла в себя от первой растерянности.

Лицо ее стало холодным, под стать лицу Люббеля. Хоть и был он на голову выше нее, хоть и смотрела она на него снизу вверх, это ничего не значило.

— Знаешь, зачем я здесь? — неспеша спросила она, отходя от него на шаг и осматриваясь. — А ну-ка расскажи, зачем же мне приходить в такую помойку? Мне даже самой интересно.

Наглый тон и уверенное поведение девушки чуть смутили книготорговца, никак не ожидал он, что столь юное создание будет себя так вести. Пусть даже в присутствии служанки.

— Если ты привела ко мне эту корову, — сказал он, кивнув на Уту, — то значит ей нужно вычистить брюхо от плода, а если пришла сама, то видно решила избавиться от сатанинского отростка, что растет у тебя из задницы.

Агнес стояла к нему боком, рассматривала книги и странные предметы на полках и столах, а тут сразу обернулась, зло уставилась на него, словно он тайну ее заветную открыл. А так оно и было, никто не знал про то, что росло у нее из крестца, кроме Уты и господина. Больше ни перед кем она не осмеливалась раздеваться.

Книготорговец оскалил остатки своих зубов и еще больше зашепелявил, видимо от радости, что угадал:

— Что, думала, я тебя не распознаю? Ты ведь из сестер. Да-да, ты из этих злобных бабенок, которых попы ловят и жгут. От тебя колдовством за милю воняет.

Он так радовался, что изо рта при разговоре у него вылетали капли слюны.

— Ну? Что, я прав? — продолжал скалиться Уддо Люббель.

Он снова подошел к ней вплотную и почти заглядывал ей в лицо.

Девушка даже чувствовала вонь из его рта.

— Вообще-то, я пришла, чтобы ты для меня кое-что нашел, — отвечала Агнес, снова отходя от него.

— И что же это? — спросил он.

— Мне нужны тайные книги, набор алхимической посуды, если нет такого, так и аптекарская подойдет, кое-какие снадобья и… — она замолчала.

— И? Что еще?

— И хрустальный шар, — закончила Агнес.

— Тебе нужен хрустальный шар, который зовется ведьминым оком? — он засмеялся. — Глупая, кем ты себя возомнила? Думаешь, ты совладаешь с ведьминым оком? Да шар выжрет тебя изнутри, сразу, как ты в него заглянешь. Все знают, кроме тебя, только самые сильные сестры могут заглядывать в шар. А ты, уж о себе подумала, что тебе это под силу? Или хочешь попробовать?

— Так есть у тебя книги какие-нибудь? — не обращая внимания на насмешки книготорговца, спокойно говорила девушка. И ей было очень лестно слышать, что с хрустальным шаром могут управляться только самые искусные сестры. Значит, она из них. Но хвастаться этим пред таким уродом она не собиралась. — Или что другое, что мне требуется?

— У меня кое-что есть, а чего нет, так я могу найти, — не без гордости заявил Уддо Люббель, и добавил. — Если монета будет, то я тебе все найду. Ну, так что насчет отростка?

— Странные вы все, господа книготорговцы, — она опять стала рассматривать те интересные, и даже страшные вещи, что были разложены на полках вокруг. — Какого книготорговца ни встречу, тот упрям как осел, груб и дерзок. А ты еще, кажется, и туп. В вашу гильдию других не берут, что ли?

А он словно не слышит ее, продолжает про хвост говорить:

— Я уберу его. Я не раз это делал. Отрежу и прижгу, останется белое пятно, и пару лет хвост тебя беспокоить не будет. Всего за пять монет и… Еще я поимею тебя, — он опять противно оскалился. — В зад. И это я возьму авансом. И тебе будет больно, и когда буду резать хвост, и когда буду брать аванс.

Он засмеялся. Все его черные зубы стали видны.

— В зад? — спокойно произнесла Агнес. — Меня?

— Ну, не твою же служанку. Он взглянул на Уту, — я толстозадых не люблю.

— Я знаю об этом, — все так же спокойно продолжала девушка, — толстозадые не для тебя. Тебе нравятся зады маленькие, такие как у детей, да? — она повернулась и пристально посмотрела на него.

Ухмылка на его лице исчезла вмиг. Лицо книготорговца вытянулось, стало длинным, худым, мрачным:

— Кто ты