Еще крестная сообщила, что леди Беатрис вернулась в Англию, что само по себе было чудом, с вестью о похищении Элейн и обещала приехать следующей весной, чтобы остаться на все лето. Елене очень этого хотелось.

Однако не в ее характере никому не верить. Она верила Филиппу. Верила Дарио. Верила множеству людей и обстоятельствам, потому что не было выбора. Никого из домов Риаты и Навоны в цитадель не допускали, остальным вход был разрешен. Сейчас Монтеверде нужна вера, а не подозрительность. Вера, что она возвратит собственность прежним владельцам и не отдаст предпочтение ни одной из сторон. Это была тонкая ниточка доверия, которую могли порвать любая сплетня или предательство. Она жила в постоянном страхе, что получит весть о каком-нибудь убийстве, побеге из замков.

Но пока ничего подобного не случилось. То ли из-за сына, то ли сознавая поддержку, которой пользовалась Елена, то ли потому, что она держала в подчинении французских кондотьеров, но Франко Пьетро не сопротивлялся изъятию у него собственности Навона. Однако не хотел подписывать и соглашение об окончании вендетты, пока это не сделает Аллегрето. Тот не подписал.

Видимо, истощив свои доводы, советник умолк и выжидающе смотрел на Елену. Все повернулись к ней. Советник кивнул присутствующим и сел. Похоже, он не сомневался, что никто не может оспорить его утверждение, ибо Монтеверде требуется наследник, а для этого необходим сильный мужчина, и нечего тратить время на лишние обсуждения.

– Пусть ее светлость делает свой выбор, и мы подчинимся ее решению.

Елена устала, проголодалась и чувствовала себя ужасно одинокой.

Поднявшись и отодвинув список претендентов, который подал ей секретарь, она спокойно произнесла:

– Сейчас я не намерена выходить замуж.

Ее слова были встречены гробовым молчанием. Не дожидаясь, пока раздадутся возмущенные протесты, она подняла руку.

– Монтеверде не требуется наследник. У нас опять республика, мы выберем себе правителя согласно законам, которые мы приняли, следуя указаниям принца Лигурио.

Советник делал знаки, требуя слова. Елена кивнула, но продолжала стоять.

– Ваша светлость, все, что вы говорите, правда. Возможно, я не так выразился по поводу наследника, хотя было бы огромным счастьем видеть, что дом Лигурио снова плодоносит. Без сомнения, только ваши осмотрительность и скромность препятствуют вам думать о замужестве, пока мы не получим из Рима бумаги об отмене брачного договора. Но святой отец уже дал нам заверения в одном: нет вопросов по поводу обручения или ваших отношений с Франко Пьетро Риатой. Или с вашим... – советник умолк, как будто ему было отвратительно даже назвать имя, – с вашим похитителем. Но я не могу согласиться, чтобы ваша светлость осталась незамужней. Это опасно. Милан обращает внимание, что у нас нет мужчины, чтобы возглавить оборону города.

– У нас есть Филипп Уэллс, – ответила Елена, взглянув на старого бандита, сидящего рядом. – Это опытный воин, и он верен мне. Он прекрасно ладит с кондотьерами, разве нет?

В ответ раздались протестующие возгласы: Филипп стар, англичанин, бандит.

– Вы можете найти ошибки в организации им нашей защиты от Милана?

Они не могли, ибо сами утвердили его на прошлом собрании.

– Мы были бы счастливы найти какого-нибудь принца или герцога с таким же пониманием вопросов обороны и знанием военных хитростей. Мы восстанавливаем то, что было разрушено Риатой. Все крепости Навона снова неприступны. Мы изгнали предателя Жана Зуфала, помешали его замыслу подорвать доверие к монетам Монтеверде. Сейчас мы ведем переговоры с Венецией о союзе на тот случай, если нам потребуется их поддержка. Что еще нужно для нашей защиты? Давайте обсудим.

За столом послышалось невнятное бормотание, затем слова попросил другой советник. Елена кивнула. Этот был довольно молодой человек, его имя значилось в списке ее предполагаемых мужей.

– Ваша светлость, а что с заключенными Риатой и Навоной? – Голос у него чуть не сорвался на крик.

– А что с ними? – поинтересовалась она.

– Навона уже пытался навязать вам свою волю, – раздраженно сказал он. – Простите меня, ваша светлость, но будет несчастьем, если это случится опять или если это попытается сделать Риата. Мы будем ввергнуты в хаос, как после смерти вашего деда, упокой его Господи. А сильный муж рядом с вами это предотвратит. – Советник повернулся к ней. – И пока вы не замужем, найдутся люди, которые будут замышлять союз между вами и Франко Пьетро или даже с проклятым ублюдком Джино Навоны. Такого нельзя допустить!

В зале раздался одобрительный гул. Кто-то предложил голосование, и его поддержали около половины советников. Елена ничего не могла поделать. Это часть дедовского закона: если одиннадцать членов совета отклонят ее решение, она должна подчиниться.

Они утвердили резолюцию, запрещающую главе Монтеверде брак с человеком из домов Риаты или Навоны под страхом изгнания его либо смерти. Затем постановили без промедления найти ей мужа и в течение двух недель принять окончательное решение.

Пока советники голосовали, Елена снова почувствовала себя юной испуганной девушкой, сидящей перед Ланкастером. Теперь она стояла перед ними.

– Вы можете принудить меня к замужеству, – сказала она. – Даже этой резолюцией. Но я не дам согласия.

Молодой советник, не дожидаясь ее позволения, вскочил с места.

– Нет, подобная осмотрительность нестерпима! А если вас без защиты убьют? – громко спросил он, забыв про вежливость и обычаи. – Если вы заболеете и умрете? Вы хотите, чтобы мы снова оказалась под властью Риаты? Или передрались между собой, пока Милан будет наживаться на этом?

Елена гневно прищурилась:

– Именно этим вы и занимались до моего появления.

Они качали головами, ожесточенно споря. Восемь месяцев ее правления были мирными, если даже это и походило на затишье перед бурей. Люди были ею довольны. Риата и Навона воздерживались от действий. Но сейчас этого недостаточно.

– Если Господь не убережет меня, ваша задача – продолжить то, что пытался сделать принц Лигурио, – сказала она, ударив скипетром по столу и повышая голос. – Выбирайте для меня кого угодно, только я никогда не выйду за него. Заседание совета окончено.

Под охраной Филиппа и Дарио она прошла в свои личные покои. Когда стражник почтительно затворил за ними тяжелую дверь, Елена с трудом добрела до приоткрытого окна, из которого веяло летним теплом и запахом цветущего розмарина. Отсюда был виден почти весь город: украшенные флагами башни, река, скалы, замок на восточном утесе. Где-то под ним тропа и место любовных свиданий.

– Они правы, – беспомощно сказала она. – Я должна выйти замуж.

Подошедший сзади человек положил ей руку на плечо, как если бы ободрял кого-то из своих людей. Теперь он носил великолепную кольчугу под зеленой туникой, широкую грудь украшала вышитая серебряная эмблема капитана стражи. Но он был все тем же Филиппом Уэллсом из лесного лагеря.