где находятся знаменитые развалины дворцов, гробницы и колонны. Оттуда мы направимся в Исфахан – один из самых красивых и древних городов Ирана.

Самолет вошел в облака и затрясся. Проходившая мимо стюардесса подмигнула Мине. Ага-хан негромко храпел в своем кресле, а Мина думала о том, добрался ли уже Рамин до своего Коннектикута.

Указатели в аэропорту Шираза выглядели так, словно их не меняли уже несколько десятилетий. Следуя надписям, выполненным округлыми, словно дутыми, буквами, характерными для стиля семидесятых, Дария, Мина и Ага-хан нашли выход и вышли на улицу. Там Ага-хан остановил такси. Они погрузили в машину свой багаж и вскоре уже катили вдоль обсаженных деревьями бульваров, мимо красивых домов, сверкающих на солнце бассейнов и садов, где пышно цвели самые разные цветы. В гостинице им представили экскурсовода – пожилого мужчину с носом как баклажан и короткой седой щетиной. Поднявшись в номер, они освежились под душем и приготовились отправиться на свою первую экскурсию к могилам Саади и Хафиза.

Мавзолей Саади находился в конце бульвара Бустан. Усыпальница представляла собой просторную мраморную комнату с нишами, где на голубой плитке были высечены строки из стихотворений поэта.

– Он скончался примерно в 1290 году, – сказала Дария. – Считается, что тогда ему было больше ста лет.

– А ты знаешь, что ваш Ральф Уолдо Эмерсон[43] был большим поклонником нашего Саади? – сказал Мине Ага-хан. – Прикоснись к его гробу и загадай желание.

Мраморный гроб был холодным и гладким на ощупь. Мина закрыла глаза и увидела Рамина. Она загадала, чтобы он благополучно вернулся в Штаты, и прочла коротенькую молитву.

Следующим пунктом в программе их экскурсии была гробница Хафиза, которая располагалась в небольшом уединенном павильоне посреди обширного парка. Мина с детства знала много газелей Хафиза, которые Меймени любила читать вслух. Мавзолей породил в ее душе магическое, мистическое чувство, и она снова подумала о бабушке, которая, должно быть, не раз здесь бывала. Вокруг толпами бродили туристы, щелкали фотоаппаратами, какая-то молодая женщина поцеловала гробницу поэта, и Мина спросила себя, что сказал бы поэт о сегодняшнем Иране. Потом она задумалась, что бы подумал Хафиз о человеке, который прячет свои картины под кроватью, а сам целыми днями корпит над бухгалтерскими выкладками и таблицами.

Выйдя в сад, Мина направилась к сверкающему бассейну и встала на краю. После встречи с Рамином в Народном парке в ее душе расцвело новое чувство. Теперь ей казалось – она должна строить свою жизнь так, чтобы заниматься тем, что ей больше нравится, а не отдавать все силы тому, на что ей указывали как на единственную достойную цель. Да, напрасно она перестала читать персидскую поэзию, напрасно перестала делать еще множество других вещей, например рисовать и писать красками.

В ту ночь, в ширазском отеле, ей приснилось, что Хафиз плавает на спине в прямоугольном бассейне рядом с собственной гробницей, а Саади пьет чай с Дарией и смеется. Сама Мина в форме стюардессы, широко раскинув руки, парила в воздухе над их головами. «Я люблю! Люблю!» – выкрикивала она, но Саади и Дария продолжали болтать как ни в чем не бывало, и только Хафиз внезапно спросил: «А он?..» Потом поэт вытряхнул воду из своих очков для плавания, выбрался из бассейна и улегся загорать на лужайке.

– Сюрприз!!!

После обеда Мина, Дария и Ага-хан отдыхали в вестибюле гостиницы, когда перед ними возникла Бита с дорожной сумкой на плече.

– Прилетела на один день и одну ночь. Это все, что я смогла выкроить. Зато теперь мы вместе сможем посмотреть Персеполь. Надеюсь, вы там еще не побывали?

Мина была рада неожиданному появлению подруги. Она рассказывала Бите о своих планах, но не ожидала, что та сумеет приехать. По действующим законам, одинокие молодые женщины не могли путешествовать без сопровождающих.

– Неужели ты приехала сюда одна, Бита-джан? – спросила Дария.

– Я сказала служащему в аэропорту, что в самолете меня ждет мой брат.

– И он поверил?

– Я сумела его убедить.

– То есть ты ему заплатила? – уточнила Мина. Взяточничество давно стало самым распространенным способом обойти жесткие правила, так что Мина нисколько не удивилась тому, что и Бита поступает так же. И тем не менее… Почему-то ей казалось, что Бита не должна была этого делать – это слишком не соответствовало ее характеру.

Бита не ответила, только рассмеялась звонко.

– Итак, когда мы едем в Персеполь? – спросила она, отдавая свою сумку коридорному.

ВАЖНО!

Доводим до сведения уважаемых посетителей и туристов, что на територии музейного комплекса СТРОГО ЗАПРЕЩАИТСЯ трогать и перемещать камни и обломки. Также ЗАПРЕЩАИТСЯ царапать камни с целью нанесения на них различных надписей. ВИНОВНЫИ МОГУТ БЫТЬ ПРИВЛИЧЕНЫ К ОТВЕСВЕННОСТИ!

– Неужели нельзя было обойтись без ошибок в самых простых английских словах? – заметила Мина, прочитав табличку у входа в Персеполь.

– Сделали, как могли, – усмехнулась Бита.

В Персеполь они приехали на такси. Водитель обещал подождать их в машине, чтобы отвезти обратно. Гид-сопровождающий не смог с ними поехать – у него разболелся зуб, и он отпросился к врачу, но им и не нужно было никакого гида, ведь с ними был Ага-хан – профессор истории Тегеранского университета. Всю жизнь он занимался древними цивилизациями. Стоило им только ступить на территорию музейного комплекса, как он приосанился и заговорил голосом лектора-профессионала:

– Добро пожаловать в Персеполь, он же Тахт-е Джамшид, одну из столиц империи Ахеменидов. Здесь находятся развалины дворцов, которые Дарий Великий воздвиг на этом месте более чем два с половиной тысячелетия тому назад…

Мина с интересом разглядывала высокие, величественные колонны, освещенные солнцем, и казалась самой себе маленькой, как букашка. Неподвижный воздух пах пылью, и казалось – именно так должно пахнуть время.

Ага-хан показал на высеченные на каменных плитах барельефы, изображающие процессию людей, несущих ковры, вазы, подушки и бурдюки с вином.

– Это посланцы разных стран, несущие дары ахеменидскому правителю.

Мина украдкой прикоснулась к изображению мужчины с гордым профилем, задержав пальцы на его длинных вьющихся волосах. Интересно, это ей кажется или он действительно немного похож на Рамина?

– Пожалуйста, не трогай! – строго сказал Ага-хан.

Казалось, огромные колонны подпирают высокое, по-зимнему прозрачное небо. Некоторые из них обрушились, и от них остались только невысокие основания. Высеченные на них изображения обрывались, словно уходя в пустоту. Мина сфотографировала Биту на фоне каменных быков с человеческими лицами. Они были такими большими, что голова подруги едва достигала их коленей, и Мина снова подумала о том, что эти величественные руины странным образом заставляют человека чувствовать себя и очень