Важность подобной политики оказалась понятной уже в начале 1943 года, когда во время своего быстрого отступления с Северного Кавказа немцы стали прибегать к практике, чьи методы во многих отношениях были аналогичны карательным методам, использовавшимися ими в других, расположенных дальше к северу регионах. В то время – когда советские армии снова перешли в наступление – в настроениях местного населения произошел резкий перелом. Но теперь партизаны уже практически не представляли никакой ценности для проводимых Красной армией операций.

О различиях между Северным Кавказом и «классическими» партизанскими территориями в Белоруссии и западной части РСФСР свидетельствует сам характер партизанского движения. На Кавказе, как и в более северных регионах, ядром партизанского движения стали официально созданные истребительные батальоны. Как и в других местах, большинство из них оказались малоэффективными и в конечном итоге распались. На Кавказе этот процесс знаменовал собой конец партизанского движения, которое так никогда и не достигло следующей фазы, когда отряды увеличивались в размерах, усиливали свой престиж и получали поддержку местного населения. На севере, в отличие от Кавказа, приток в партизанское движение оторванных от своих частей военнослужащих Красной армии, переброска людей с советской территории и призыв в дальнейшем местного населения способствовали возрождению и усилению мощи партизанского движения. На Кавказе не было оторванных от своих частей военнослужащих, помощь с советской стороны была крайне невелика, а со стороны коренного населения и того меньше.

Важное значение различий в проводимой немцами политике стало понятно и некоторым немецким чиновникам. Вполне уместно закончить эту главу выдержкой из послания доктора Отто Бройтигама, который являлся представителем министерства по делам оккупированных восточных территорий при группе армий «А» и заместителем начальника политического управления данного министерства. Раскритиковав попытки немцев заручиться поддержкой местного населения в оккупированных регионах и обвинив немецкие войска в том, что «они толкают местное население в руки партизан», Бройтигам продолжал: «То, как легко можно заручиться поддержкой местного населения, было продемонстрировано администрацией территории Северного Кавказа, где группа армий «А» координировала свои действия с министерством по делам оккупированных восточных территорий. Быстрое проведение аграрной реформы, запрещение принудительных мер при привлечении к труду рабочей силы и гуманное обращение с населением привели к тому, что народы Северного Кавказа с энтузиазмом начали сотрудничать с нами. Результатом этого стало практически полное отсутствие партизанского движения, хотя именно Кавказ в силу своих географических особенностей мог оказаться наилучшей базой для него; тысячи местных жителей добровольно вступали в ряды полиции и армии; экономическая отдача оказалась более высокой; значительным было и количество людей, уходивших вместе с отступающими немецкими войсками…»

Не принимая в расчет некоторое преувеличение и явное упрощение, основной вывод о влиянии отличной от других регионов политики немцев на судьбу партизанского движения остается главным в качестве объяснения провала партизанского движения на Северном Кавказе.

По сравнению с крупномасштабными партизанскими действиями на севере Украины, в Белоруссии, в Смоленской и Брянской областях партизанская война в районе излучины Днепра на юге Украины не отличалась большим размахом. Общее количество активно действовавших здесь партизан едва достигало двух тысяч. Более того, эти сравнительно небольшие силы активно действовали в течение только четырех месяцев – с начала сентября 1941 года до первых недель января 1942 года – и достижения партизанских групп были несущественными. Однако развитие партизанского движения в районе излучины Днепра столь заметно отличается от того же процесса в расположенных севернее регионах, что тщательное изучение его природы способно помочь составить более четкое представление об условиях, в которых это движение возникло, и об обстоятельствах, сделавших невозможным дальнейшее расширение его масштабов.

Различия между партизанским движением на севере и на юге Украины во многом объясняются отличиями в географических особенностях. К северу от Киева существует большое количество лесистых участков. Большая часть территории, разумеется, была очищена от лесов для возделывания и по большей части представляет собой открытое пространство, но в целом лесов было вполне достаточно для того, чтобы партизаны могли находить в них убежища. Кроме того, на значительной части территории этого региона слабо выраженные водоразделы рек образуют обширные болота, создающие дополнительные трудности для проникновения в леса. На территории Украины к югу от Киева обширные леса и болота встречаются редко. Но по мере приближения к воображаемой линии, проходящей от Первомайска до Харькова, равнина частично покрыта лесами, и некоторые лесные участки довольно обширны. Ниже этой линии начинается степь; участки леса расположены лишь в непосредственной близости к руслам рек, обеспечивающим достаточное количество влаги для роста деревьев. Район излучины Днепра лежит в степной зоне, поэтому для действовавших здесь партизанских групп возможность найти укрытие была резко ограничена. Пригодными для этой цели являются лишь обширные болота, образуемые многочисленными притоками Днепра (который ниже города Запорожье замедляет свое течение и становится извилистым), и значительный по площади лесной участок в среднем течении реки Самары, притока Днепра, протекающей по этому району к востоку от Днепропетровска. Площадь каждого из этих участков составляет примерно 200 квадратных километров, но вместе они занимают менее 1 процента от общей площади всего района излучины Днепра. Кроме того, два этих лесистых участка разделены между собой открытым пространством протяженностью около 100 километров, а от расположенных дальше к северу лесов их отделяет еще больший по размерам участок безлесной степи (см. рис. 19).

Рис. 19. Район излучины Днепра

С точки зрения пригодности для партизанских действий открытая местность и удаленность района излучины Днепра от других центров партизанской войны вызывает несомненный интерес. Но для понимания важности этого региона как центра проведения партизанских операций необходимо рассмотреть также присущие ему экономические и социальные особенности, ибо в этом отношении район излучины Днепра также весьма существенно отличался от расположенных дальше к северу регионов, оккупированных немцами. С экономической точки зрения основной особенностью этого региона является существование в нем важных отраслей промышленности и шахт. Район излучины Днепра примыкал непосредственно к Донбассу, самому важному в промышленном отношении региону Советского Союза, оказавшемуся под контролем немцев. Помимо этого, поскольку зона военных действий почти постоянно находилась в непосредственной близости к лучше развитому в промышленном отношении региону Донбасса, без преувеличения можно сказать, что район излучины Днепра представлял собой единственный регион на востоке, где были сосредоточены крупные промышленные предприятия, остававшиеся под контролем немцев в течение длительного времени.