— Я опробовала несколько эктаппов, — заявляет Син. — И не представляю себе, чтобы парочкой советов они смогли кардинально кого-то изменить.

— Желание увеличить свои оценки может стать почти непреодолимым искушением. Оно будоражит гордыню. Дух соперничества. Некоторые люди и так находятся на грани своих возможностей и переступают ее. Чтобы произвести впечатление, чтобы приукрасить себя, обрести известность, квалификацию… Наши оценки не что иное, как цифровое представление этих понятий. Но есть и другие механизмы, которыми мы пользуемся. Они зачастую дают более эффективный результат, чем обычные рекомендации. Например, принцип неосознаваемых побуждений, nudges. Стал очень популярен несколько лет назад. Самый известный пример не очень подходит для разговора за столом.

— Я не очень впечатлительна, — отвечает Син и, указывая на пустую тарелку, добавляет: — Кроме того, я уже съела закуску.

— Пару лет назад в мужских туалетах на писсуары стали наносить маленькое изображение мухи, что привело к снижению расходов на уборку на сказочные восемьдесят процентов, потому что мужчины стали лучше целиться.

— Вау! И какие же у Freemee неосознаваемые побуждения?

— Тысячи разных. Начиная с формулировки рекомендаций, заканчивая типом, дизайном и структурой эктаппов. Один пример: людям можно сотни раз напоминать, что необходимо чистить зубы. Более действенный способ добиться этого результата — предоставить за это поощрение. Во Freemee у вас растут оценки, для этого нужно лишь обзавестись электрической зубной щеткой, которая сможет отсылать информацию в ваш профиль, или вставить сенсор в обычную щетку, и он будет выполнять эту функцию. Еще сильнее людей воодушевляют состязания. Состязания по чистке зубов, — он закатывает глаза. — В семье. Среди друзей. И, конечно же, прогноз на будущее, например неутешительный — болезни рта и гнилые зубы. И так далее. Геймификация, включение игровых элементов. И, конечно же, прайминг[37], фрейминг[38], эффект знакомства с объектом[39], использование или корректировка неправильных или нежелательных эвристик[40], исправление когнитивных искажений и ошибок базового процента[41], эффект якоря[42] и другие — полный набор инструментов психологического воздействия. Мы объединяем психологию, социологию и IT, чтобы в итоге автоматизировать мышление и процессы принятия решений.

Уилл задумчиво смотрит на свой бокал, молча вращает его в пальцах.

— Очень, очень действенные методы, — добавляет он с отсутствующим видом.

— Взгляд в будущее… не приобретают ли предсказания «хрустального шара» в момент их объявления новое значение? — спрашивает Син, вспоминая свою реакцию на первый прогноз Пегги о Чандере. — Или вообще утрачивают свою ценность? Ведь люди стараются избежать негативных предсказаний или предотвратить их.

— Разумеется. Тут мы имеем дело с парадоксом наблюдателя — люди ведут себя иначе, когда знают, что за ними наблюдают. Подтверждение тому — многочисленные исследования. Например, если у вас дома установят умный электросчетчик, вы начнете экономить электроэнергию, но снабжающая компания постоянно мониторит ваше потребление, и поэтому вы будете более осознанно пользоваться электричеством.

— Одной лишь слежки достаточно для подчинения, — замечает Син с презрением.

— Да. США должны бы наградить Эдварда Сноудена медалью, вместо того чтобы преследовать, — шутит Уилл. — Благодаря ему мы все теперь знаем, что за нами следит АНБ. И во время каждого телефонного разговора думаем, о чем говорим.

— Freemee и за мной следит.

— Нет, с Freemee вы следите сами за собой. Но и ваши реакции стратегии поведения программы просчитывают заранее, — возражает Уилл. — И дают соответствующие рекомендации. Они могут предсказать не только поведение, но и вероятность, с которой ваше поведение манипулируемо.

— Иными словами, они точно знают, кем манипулировать легче, а кем сложнее?

— Зависит от тематики и обстоятельств… Программы это знают. Они очень полезны в маркетинге и предвыборных кампаниях. С их помощью можно сосредоточить силы и финансы на тех, кто сильнее всего подвержен влиянию в определенной сфере. Так, Барак Обама при переизбрании завоевал решающие для победы голоса в колеблющихся штатах[43].

После такого признания Син необходимо выпить.

— Значит, вы во всем признаетесь? — спрашивает она. — Почему? Вы ведь рушите будущее Freemee.

— Не обязательно. У людей остается свобода воли. Они не обязаны пользоваться Freemee или следовать рекомендациям эктаппов. Опасности или смерти они подвергают себя сами.

— Аргумент производителей оружия и табака.

Уилл беспомощно поднимает руки вверх.

— Еще раз, почему вы мне все это рассказываете? Чувствуете вину? Неприятности в компании?

— Скорее первое, — признается Уилл.

Син смеется:

— Или это не вина, а вино?

— Вино помогает, — считает он.

Син потрясена тем, что Эдди был прав. В то же время в ее душе просыпаются недоверие и страх. А хочет ли она обо всем этом знать? Но для осторожного лавирования слишком поздно. Ей нужны доказательства.

— Одного не пойму, — говорит она. — Почему случаи смерти наблюдаются в избытке лишь в отдельных группах? Я не разбираюсь в статистике, но разве эти числа не должны быть равномерно распределены среди всех пользователей Freemee, если ваше разъяснение верно?

Уилл с удивлением глядит на нее.

— Я тоже не статистик, — говорит он, глядя на нее.

Син кладет локти на стол и наклоняется к нему максимально близко.

— Вы должны об этом рассказать, — настаивает она тихо, но уверенно.

Он продолжает пристально глядеть на нее, как будто видит в ее лице ответ на свой вопрос. Он осушает бокал одним глотком, наливает снова, выпивает и этот.

— О’кей, — говорит он тихо. — О’кей.

Син знает и такую ситуацию по своим собеседникам по интервью. Уилл в шаге от признания. Что он еще расскажет? Он во всем признался. Вынуждать его сейчас не нужно.

— Погибшие оказались нашим производственным браком, — констатирует он едва слышно.

И Уилл рассказывает, почти шепчет, о подростках, которые из скейтеров стали любителями гольфа и наоборот, о выборах мэра и о курсах акций, о своем споре с Карлом Монтиком, в то время как официант забирает тарелки, приносит основное блюдо и новую бутылку вина, затем уносит и эти тарелки, после того как Син опустошает свою, не заметив, что именно съела, потому что она выяснила, что произошло с Ви, Адамом и Эдди, и в ней растет страх за дочь, который она едва сдерживает. После того как Уилл закончил и вторая бутылка вина сменилась третьей, Син делает глубокий вдох. Во второй раз за несколько дней ее снова посещает ощущение, что для нее только что началась новая эпоха. Ее пронимает такая дрожь, которой она не в силах воспротивиться. Она прижимает ладони к столешнице и напрягает мышцы рук, чтобы вернуть себе контроль над телом.

— Этот инструмент намного мощнее, чем мы представляли себе в самых смелых мечтах, — говорит Уилл угрюмо.

— В наших самых страшных снах…

Теперь она делает долгий глоток.