– При желании я могу по выходным подрабатывать поваром. По-моему, это было бы забавно. А семейный бизнес никуда не уйдет. Моя мать уверена, что в Бордо мне не понравится. В молодости она только и делала, что мечтала уехать оттуда. Я в конце июня уезжаю туда на несколько недель проведать родственников.

Блейз знала, что он бегло говорит по-французски, это существенно облегчит ему жизнь. Как жаль, что сама она французского не знает. Как бы он пригодился ей на Лазурном берегу!

– Кстати, я только что вернулась с юга Франции. Освещала Каннский фестиваль и гонки «Гран-при» в Монако. Там, как всегда, огромные толпы, но я люблю эти места, – сказала она, чтобы поддержать беседу.

– А какие у тебя планы на лето? – поинтересовался Саймон, буквально пронзая Блейз взглядом. Ей показалось, что он хочет спросить что-то еще, но не решается.

– Никак не могу решить. Разрываюсь между Кейп-Кодом, Винъярдом и Хэмптоном.

Саймон кивнул. Все три курорта были по-своему хороши, тем более если Блейз собралась провести время с Салимой.

– Насколько я понимаю, с Бекки тоже нет проблем? – добавил он. Из сообщений Салимы он понял, что та привязалась к своей новой наставнице. Похоже, ее мать тоже.

– Никаких. Ей, конечно, до тебя далеко, но она очень милая. Они вместе как две подружки. Мне почему-то кажется, что, скорее, это Бекки учится у Салимы, чем Салима у нее. Но это работает. И еще Бекки очень ответственная. Уезжая, я могу спокойно оставить на нее дочь.

С тех пор как Саймон уехал, вся жизнь изменилась. В ней теперь все не так и вряд ли когда-нибудь станет как раньше. А значит, к чему оглядываться назад? Смотреть нужно только вперед. Оба должны жить дальше, сделать шаг навстречу будущему. Саймон его уже сделал. Но и Блейз есть к чему стремиться. Он обмолвился, что подыскивает себе квартиру в Нью-Йорке. Она автоматически решила, что квартира нужна ему, Меган и троим ее детям.

– Блейз, я хотел извиниться перед тобой. Когда я уехал, я сам не знал, чего я хочу…

Он не договорил, так как Блейз его перебила:

– Все кончено, Саймон. И не стоит об этом говорить.

Кстати, она не кривила душой, произнося эти слова. Даже видеть его ей было больно. Говорить – еще больней.

– Какое-то время спустя я захотел тебе позвонить, но испугался, что ты бросишь трубку. Посылать тебе электронные письма я тоже не стал. Мне было гораздо проще приехать к тебе и поговорить. Но я не мог в середине года уехать из Колдуэлла. Я приехал в Нью-Йорк вчера вечером и сегодня первым делом поспешил к тебе.

Прежде чем решиться на это, он все утро расхаживал из угла в угол, думая о том, что скажет ей.

– Это ничего не меняет, – тихо отозвалась Блейз.

– Может, для тебя и нет. Для меня меняет, еще как! И ты имеешь право знать, что было, когда я уехал от тебя и вернулся в Колдуэлл.

– У тебя счастливый вид, – заметила Блейз, стараясь выбросить из памяти, как она любила его и что сейчас носит под сердцем его сына. Правда, Саймон этого не знает и даже не замечает. Нет, она скажет ему, но не сейчас, а через четыре месяца. – Впрочем, я тоже не жалуюсь на жизнь. Когда ты был здесь, ты щедро одарил нас обеих, Салиму и меня. Салиме ты подарил независимость. Это поистине бесценный дар. То, что было между нами, тоже прекрасно. Но есть вещи, которым не суждено длиться долго. В том числе и нашим отношениям. Давай забудем о них. У тебя есть Меган, новая работа. Тебе есть к чему стремиться. У тебя впереди целая жизнь. Я же счастлива тем, что у меня есть.

Говоря эти слова, она пыталась убедить их обоих, его и себя. Саймон виновато посмотрел ей в глаза и покачал головой. Он понимал, что сделал ей больно.

– Я расстался с Меган через три дня после того, как вернулся в Колдуэлл. – Он вновь пристально посмотрел ей в глаза. – Я быстро выяснил все, что мне нужно. Я не могу быть с женщиной, которая мне лгала, даже если в конце концов она и ушла от Джека. Не ради меня. Она ушла от него ради себя, что, в принципе, правильно. Но это не значит, что теперь я должен связать себя с ней до конца жизни. Я не смог. С ней я был бы несчастен. Я понял это уже после нашего первого совместного ужина. Меган осталось такой, какой была всегда. До того момента, пока я не увидел ее, я этого не знал. Теперь же я вижу это с предельной ясностью. Я понял, что больше не люблю ее. Я люблю тебя. Любил и продолжаю любить. Возможно, я больше тебе не нужен, и я не виню тебя, если ты так считаешь, тем более после моего затянувшегося молчания. Но мне хотелось знать не только это. Я хотел вернуться к тебе, имея любимую работу. Мне важно знать, что я могу что-то принести к столу, помимо спагетти с трюфелями и суфле. Я должен был убедиться в одной вещи, и я в ней убедился. Что для меня не важно, будут у меня дети или нет, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Младенцы мне не обязательны. Мне достаточно тебя и Салимы. Я люблю тебя, Блейз.

Она видела в его глазах боль – наверно, точно такая читалась и в ее глазах. Но что бы ни случилось, они вышли из боли с чистым сердцем.

– Я люблю тебя и даже не надеюсь, что ты снова пустишь меня в свою жизнь. Но мне хочется, чтобы ты это знала. Так же, как и то, что я не пропадал где-то все эти четыре месяца. Я не писал и не звонил тебе потому, что хотел убедиться в собственных чувствах. За это время я повзрослел. Возможно, ты скажешь, что, увы, слишком поздно. Но это так. И если ты сейчас счастлива, то я за тебя рад. Мне неприятно думать, какую боль я тебе причинил за эти четыре месяца, пока взрослел.

Блейз ответила не сразу. Несколько минут она пристально смотрела на него, не зная, что сказать. Они оба повзрослели, оба сделали шаг вперед, но, похоже, в разные стороны. В этом и заключалась ирония судьбы. Блейз улыбнулась.

– Почему ты решил, что дети тебе не нужны? – спросила она.

– Потому что я люблю тебя больше, чем любого ребенка, и хочу быть с тобой. Я хотел убедиться, что смогу обойтись без детей, и теперь отношусь к этому спокойно.

Он сделал свой выбор – такой, какой она ожидала от него, но, увы, слишком поздно.

– Как странно устроена жизнь! Я тоже много размышляла. В марте я оказалась на перепутье, я должна была принять важное решение. Из серии тех, что радикально меняют жизнь. И я приняла его. Оно оказалось полной противоположностью твоему. Кстати, ты зря не рассказал мне про Меган. Это бы мне помогло. Я принимала свое решение, исходя из того, что ты навсегда вернулся к ней. Честное слово, мне было бы приятно узнать, что ты порвал с ней через три дня.

Да, это избавило бы ее от душевных и физических мук. Но ведь он не позвонил. Он не был готов. С другой стороны, может, оно и к лучшему, подумала Блейз. Она сделала верный выбор ради себя, а не ради них или только ради него.

– Извини, – виновато пробормотал Саймон. – И какое же решение ты приняла в марте?

Что, если в ее жизни появился кто-то другой? Тот, кого она любит, кто больше подходит ей по возрасту? Кто-то зрелый и надежный? От этой мысли по спине пробежал холодок. Саймон подумал, что она еще никогда не была такой красивой. Интересно почему?