Рене Алмедин снял очки.

– Как я уже говорил, раньше это были только слухи и предположения. Но теперь все встало на свои места. Через несколько минут мы покажем вам отснятый материал настоящего фильма-«гасилки».

В аудитории выжидательно зашушукались.

– Два дня назад в Пасси на одного из пешеходов был совершен наезд. Водитель скрылся. Пешеход, в руках которого был небольшой дипломат, умер, не приходя в сознание, по пути в больницу. Труп до сих пор не опознан. Сюрте обнаружила в дипломате пленку и передала ее в лабораторию, где ее проявили.

Он взмахнул рукой, и свет стал постепенно гаснуть. На экране вспыхнули первые кадры фильма.

Девушке-блондинке не было и восемнадцати лет. Было странно видеть, как это юное создание проделывало в постели феллацио, аналингус и другие сексуальные штуки с огромным безволосым мужчиной. Камера крупным планом показала, как его огромный пенис входил в нее, затем крупным планом взяла ее лицо. Лицо это Макс видел впервые в жизни, но взгляд его уперся в предмет, явно виденный им ранее. На шее девушки кроваво алела повязанная вокруг нее ленточка. Где же он видел нечто подобное? На экране девушка все активнее проявляла признаки растущего сексуального возбуждения, и, когда начался оргазм, пальцы мужчины переместились к ее горлу и стали сдавливать его. Из исступленно-восторженного взгляд девушки превратился в испуганный, затем быстро наполнился ужасом. Она сделала судорожную попытку высвободиться, но руки еще плотнее сжали ее горло, и в момент наивысшего сексуального блаженства девушка умерла. Камера еще раз крупным планом показала ее лицо. Фильм кончился. В зале неожиданно вспыхнул свет. И Макс вспомнил.

Это была та самая девушка, которую цюрихская полиция выловила из реки.

В Интерпол со всех концов Европы в ответ на срочные запросы посыпались телеграммы. Аналогичные преступления были зафиксированы в шести разных местах: Швейцарии, Англии, Италии, Португалии, Западной Германии.

Рене Алмедин сказал Максу:

– Описания совпадают до мельчайших подробностей. Все жертвы – блондинки, молоды, задушены в момент окончания полового акта, нагие, за исключением красной ленты, повязанной вокруг шеи. Мы столкнулись с убийцей, который либо обладает выездным паспортом, позволяющим ему беспрепятственно перемещаться из одной страны в другую, либо достаточно богат, чтобы оплатить такие переезды другим.

В это время в кабинет вошел человек в штатском и сказал:

– Нам здорово повезло. Мы выяснили, что пленка была изготовлена на одном небольшом предприятии в Брюсселе. К счастью, в этой партии пленки оказался какой-то производственный дефект: негармоничное сочетание красок, по которому ее легко распознать. Они обещали прислать нам список людей, кому была продана именно эта партия пленки.

– Могу я ознакомиться с этим списком, когда вы его получите? – спросил Макс.

– Конечно, – сказал Рене Алмедин, изучающе глядя на щуплого инспектора. Он впервые видел нечто подобное в полиции. И тем не менее именно Макс помог им объединить все убийства-«гасилки» в одно общее преступление, совершенное одним и тем же человеком.

– Мы вам очень многим обязаны, – с благодарностью сказал Алмедин.

Макс Хорнунг удивленно захлопал глазами.

– Мне обязаны? – недоуменно переспросил он.

Алек Николз не хотел идти на банкет, но и не мог отпустить туда Элизабет одну, так как предполагалось, что оба они выступят с речами. Банкет должен был состояться в Глазго, городе, который Алек ненавидел. У гостиницы их уже ждала машина, чтобы тотчас отвезти в аэропорт, когда им удастся, соблюдая все приличия, сбежать с банкета. Он уже выступил со своей речью и сидел, глубоко задумавшись о чем-то своем. Было видно, что он напряжен и нервничает. К тому же у него сильно разболелся живот: какой-то идиот догадался заказать на второе шотландский хаггис, бараний рубец, начиненный потрохами и крепко сдобренный различными специями. Алек едва притронулся к нему, но и этого ему было достаточно. Элизабет сидела рядом с ним.

– Алек, тебе плохо?

– Все в порядке, – заверил он ее, сделав над собой усилие и ободряюще похлопав ее по руке.

Официальная часть уже подходила к концу, когда к Алеку приблизился официант и прошептал на ухо:

– Извините, сэр. Вас просят к телефону. Мы перевели разговор в кабинет. Там вам будет удобнее.

Официант вывел Алека из банкетного зала и провел в маленький кабинет за конторкой портье. Алек поднял трубку:

– Алло?

Голос Суинтона сказал в трубке:

– Это последнее предупреждение.

Раздались частые гудки. На другом конце повесили трубку.

Последним в списке городов у Макса Хорнунга числился Берлин.

Друзья-компьютеры и там с радостью ждали его. Ему удалось перемолвиться словечком с особо привилегированным никдорфским компьютером, попасть к которому можно было только по спецпропуску. Побеседовал он и с большими компьютерами в Аллианзе и Шуфе, а также с компьютерами Бундескриминаламта в Висбадене, в память которых вводилась вся информация о криминогенной обстановке в Германии.

– Чем можем быть вам полезны? – в один голос спрашивали они его.

– Расскажите мне, пожалуйста, о Вальтере Гасснере.

И завертелись колеса. Когда они выложили ему все свои секреты, жизнь Вальтера Гасснера предстала перед ним в виде длинных четких столбцов математических знаков. Макс так ясно видел этого человека, словно смотрел на его фотографическое изображение. Более того, он знал, во что тот любит одеваться, какие предпочитает пить вина, какую есть пищу, в каких гостиницах останавливаться в пути. Молодой красавец, тренер по лыжам, он всю свою жизнь жил за счет богатых женщин и наконец женился на богатой наследнице, намного старше себя. Один чек показался Максу странным: это был чек на двести марок, выписанный на имя доктора Хайссена. На чеке стояло: «За консультацию». Какого рода консультацию? По чеку деньги были получены в банке «Дрезденер» в Дюссельдорфе. Пятнадцатью минутами позже Макс уже разговаривал с управляющим этого банка. Конечно же, управляющий знал доктора Хайссена. Он был одним из надежных и уважаемых клиентов банка.

– Кто он по специальности?

– Психиатр.

Повесив трубку, Макс откинулся в кресле, закрыл глаза и задумался. Ниточка-зацепка? Снова поднял трубку и заказал разговор с доктором Хайссеном в Дюссельдорфе.

Голос регистратора сухо уведомил Макса, что доктора нельзя беспокоить. Когда же Макс стал настаивать, доктор Хайссен сам взял трубку и сказал, что никогда не разглашает тайн своих клиентов и не намерен с кем бы то ни было обсуждать такие вопросы, тем более по телефону. И повесил трубку.

Макс обратился за помощью к компьютерам.