– Ваша светлость, – воскликнул он пламенно, – только прикажите!

На следующий день мы уже неслись в те самые земли Красных Мхов, и в самом деле еще издали увидели зарево пожаров, а когда возглавили по дороге один из отрядов новобранцев и приблизились к местам, где разбойники чувствуют себя совершенно свободно, увидели двигающихся в нашу сторону погорельцев и беженцев.

Те, кому повезло, едут на подводах, погрузив жалкий домашний скарб, который успели выхватить из огня, а другие, оборванные и со следами ожогов, толкают двухколесные тележки с пожитками.

Еще больше тех, кто бредет, как в забытьи, еще не веря тому, что удалось выбраться живыми из кошмара убийств, насилий и зверств.

Когда мы, горя жаждой перебить насильников, ворвались в разбойничий лагерь, там уже шла бойня, воины под баннером Николаса Бэрбоуна вязали сдавшихся разбойников.

Сам он подбежал ко мне разгоряченный, злой, но довольный, отсалютовал и выкрикнул, задыхаясь:

– Задание выполнено!.. Эти земли очищены.

Я спросил недоверчиво:

– Что, всех перебили?

Он сказал с досадой:

– Если бы они дрались, а так большая часть бросились в реку и перебрались на ту сторону…

Я сказал благосклонно:

– Спасибо, сэр Николас. Не случайно граф Меганвэйл отзывается о вас, как об одном из лучших военачальников вартгенской армии. А тех мы догоним.

Он указал кивком на связанных разбойников, они все на коленях и с опущенными головами ждут своей участи:

– Что прикажете с ними?

– Раз уж не удалось убить их, – сказал я, – то остается только повесить. К счастью, далеко ходить не нужно, деревья высокие, ветки крепкие.

Он козырнул:

– Разрешите приступать?

– Да, – ответил я. – И… не затягивайте процедуру. Не королей вешаем.

Он улыбнулся одними глазами, вернулся к своим воинам, я видел, как все сразу забегали, потащили пленных к ближайшему дереву, быстро набрасывали веревки.

Последним подняли с земли и поволокли паренька с бледным лицом и перепуганными глазами, чем-то напомнил Берхта.

Я ощутил жалость, взмахом руки остановил воинов, сказал с сочувствующим вздохом:

– Да-да, понимаю, ты вообще-то хороший, а это тебя дружки подбили на это лихое дело… Так ведь?

Он закивал так усердно, что едва не оторвались уши.

– Да, ваша светлость! Сказали, это испытание для меня. Смогу ли…

Я подумал, вздохнул.

– Вообще-то тебе нужно бы дать второй шанс… Из тебя может получиться и хороший человек, все-таки ты еще не успел натворить злых дел…

– Да, ваша светлость! Я ничего не успел!

– Жалеешь? – спросил я с интересом и сочувствием.

– Ваша светлость, пощадите!

– И церковь за милосердие, – продолжал я прикидывать вслух.

– Ваша светлость, да я больше никогда-никогда!

– С другой стороны, – продолжал рассуждать я, возвращаясь к реальности, – в стране достаточно высокая рождаемость, не нужно трястись над каждым, можно даже вести некоторую селекцию… Эй, парни!

– Ваша светлость?

– Этого туда же.

Бедолагу потащили к дереву, жалобно вопящего и уверяющего, что он больше точно не будет, ему с гоготом отвечали, что да, не будет, уж они постараются, а я отвернулся и пошел к Зайчику.

Зайчик легко перенес меня на ту сторону реки, Бобик на этот раз опоздал, увлекшись пуганием народа, нехорошо расшалился. За нами с шумом и гвалтом началась бестолковая переправа, еще не обучены, а мы пронеслись втроем по следам разбойников, они в панике разбегались, как воробьи при виде коршуна.

Гоняться за ними ниже достоинства сеньора моей величины, я повернул Зайчика в сторону небольшого замка на вершине едва заметного холма, что-то в нем показалось неверным, а когда примчались к воротам, понял причину.

Ров со стороны ворот завален связками хвороста, ворота жестоко изрублены, в левой половинке зияет дыра, сквозь которую может пролезть человек.

Я соскочил на землю, бросился к воротам, ага, понятно, вытащил меч и, держа его над головой, быстро прошмыгнул в дыру. Удар обрушился довольно сильный, я принял на лезвие меча и дал соскользнуть в сторону.

Мелькнуло синее платье, я отскочил, а женщина, провалившись за своим богатырским ударом, с трудом удержалась на ногах, сделав поневоле три быстрых шага, но тут же повернулась ко мне и встала в боевую стойку, держа меч обеими руками.

Молодая, волосы упрятаны под чепец, черты лица, как говорят, правильные, ничего особенного, разве что ноздри раздуваются от боевой ярости, глаза горят, как у загнанного зверя, а губы стиснуты в тонкую линию.

Я сказал благожелательно:

– Слушай, убери меч… Я понимаю, равноправие и эмансипация, женщины тоже вроде бы люди… в чем-то, но все-таки мужчины посильнее и быстрее тоже, как ни странно.

Она крикнула:

– Сделай еще шаг, и я убью тебя!

– Это вряд ли, – ответил я. – Против новичка, да, ты могла бы еще за счет техники, если она у тебя есть, но я как минимум знаю то же, что и ты. Зато силенок больше.

Я сделал шаг, она замахнулась мечом, да так быстро, что я едва успел уклониться. Она начала второй замах, но я ухватил за руку, вывернул кисть, и рукоять меча выскользнула из пальцев.

– Скотина, – прошептала она, – больно же как…

– Вот логика, – одобрил я. – Ты же хотела меня убить!

– Мне можно, – отпарировала она. – Я женщина, мне все можно! А тебе, гад, нельзя.

– А я за равноправие, – сказал я нагло. – Хотя ты, да, настоящая женщина! А что меч… ну да ладно, спишем на прихоти и перемены настроения в определенные дни. Где остальные люди?

Она ответила свирепо:

– Попрятались, где же еще?

Я спросил с сочувствием:

– От разбойников?

Она фыркнула:

– От разбойников и сами отобьемся. Тут разбойничать уже начали владетельные лорды со своими людьми. А там есть и рыцари!

– Это хуже, – согласился я. – Ладно, мы не враги. Напротив, я пришел, чтобы прекратить, ага. Я прекращатель такого вот, законник, можно сказать, хотя поверить трудно, глядя на меня, такого красавца, понимаю.

Она спросила с недоверием:

– Так ты кто? Неужто сам Ричард Завоеватель?

– Знаешь, – сказал я, – мне даже обидно, что меня не узнают издали, не кричат славу, уже пора бы, я вон сколько потрудился!.. Ладно, вели слугам возвращаться, мы изволим налаживать мирную жизнь, а то как-то и налоги драть неловко…