Мани взял ручку и написал Реймерам, что приглашает их привезти Брюса в Балтимор. Он был готов начать эксперимент, который один критик назвал «психосексуальной инженерией».

Две газеты Виннипега ухватились за историю о небрежно сделанном обрезании и опубликовали большие статьи по этому поводу. Поразительно, но фамилия Реймеров не прозвучала. Рон и Джанет панически боялись огласки. Они даже не смели пригласить няньку и хотя бы на один вечер уйти из дома и расслабиться. А если Брюсу понадобится поменять подгузник и нянька увидит? Они сидели дома и горевали. Джанет упрекала Бога за то, что допустил искалечить сына. Рон стал много пить, ему снились беспокойные сны, в которых он душил злополучного доктора.

И вот в один из таких вечеров они увидели Мани на канале CBC. В полном отчаянии они написали ему – и, к огромной радости, получили ответ от знаменитого ученого, выступающего по телевидению. Вскоре они отправились в Балтимор.

Их поразил интерьер офиса Мани, в особенности образцы первобытного искусства с разверстыми вагинами и причудливыми фаллосами (их удивление, несомненно, приятно возбудило его). Как только все устроились, Мани изложил свой план превращения Брюса в девочку. Он заверил их, что хирурги Хопкинса неоднократно проводили необходимые процедуры и могут изготовить прекрасную вагину для Брюса, даже способную на оргазм. У Брюса никогда не будет детей (отсутствие матки), и ему придется позже принимать дополнительный эстроген, но во всем остальном он станет совершенно нормальной женщиной.

Но Рон и Джанет колебались. Операция в таком юном возрасте? Они вернулись в Виннипег все обдумать.

Они не могли решиться в течение нескольких месяцев, и это раздражало Мани. Если они не согласятся, прекрасный эксперимент не состоится. Он начал писать им письма, в которых объяснял, что их бездействие обрекает Брюса на мучительную жизнь. Впрочем, Мани не сказал (явное нарушение этики), что предлагаемое вмешательство – исключительно экспериментальное. Врачи из клиники Хопкинса действительно уже проводили операции по конструированию вагины, но только детям с неопределенным полом. Никто еще не воспитывал анатомически типичного мальчика как девочку.

В конце концов Реймеры сдались: операция показалась им лучшим способом минимизировать унижение для Брюса – и для них самих. В июле 1967 года они снова прилетели в Балтимор и отдали ребенка под нож. Хирурги закрепили его маленькие ножки в держателях, провели кастрацию и переделали пустую мошонку в вульву.

Дальше предстояло самое сложное. Прежде чем отправить Брюса домой, Мани тщательно проинструктировал Рона и Джанет о необходимости соблюдения двух условий: полной секретности и последовательности. Брюс не должен узнать, что когда-то был мальчиком, родители должны относиться к нему и воспитывать исключительно как девочку. Это означало и смену имени (родители выбрали имя Бренда), и одежду, и длинные волосы, и игрушки для девочек. Бренда должна будет полностью социализироваться как женщина.

Увы, у Бренды оказалось свое мнение на этот счет. В первые несколько месяцев после операции ничего особенного не происходило. Младенцы легко все забывают. Но, уже начав ходить, Бренда стала устраивать истерики по поводу одежды. Собираясь организовать домашний праздник для своей дочки, Джанет сшила кружевное платьице из своего свадебного платья. Бренда буквально содрала его с себя. Она также терпеть не могла, когда ее не допускали до мужских занятий. Однажды близнецы наблюдали за утренними процедурами родителей. С Брендой случился буквально припадок, когда Брайану предложили учиться бриться, а ей – накладывать макияж.

Другим полем битвы стали игрушки. Уже в начальной школе Бренда тайком тратила карманные деньги на покупку пластмассовых пистолетов, а когда Рон и Джанет подарили ей игрушечную швейную машинку, она утащила у Рона отвертку и развинтила машинку на части. Честно сказать, многие девочки – будущие инженеры или военнослужащие – поступили бы так же. Но Бренда оказалась совсем не девочкой «из конфет и пирожных и сластей невозможных», как обещал Мани.

Хронической проблемой было мочеиспускание. Бренда постоянно отказывалась писать сидя. Она хотела это делать стоя, что, конечно, весьма непросто для девочки. Но, поскольку мочеиспускание у нее происходило через отверстие, где был раньше пенис, струя мочи исходила горизонтально, забрызгивая все вокруг. Тем не менее Бренда упрямо делала это стоя, даже в школе, что вызывало отвращение у одноклассниц.

Ровесники начали сторониться Бренды уже в детском саду. В школе ее тоже чурались. Учителя смотрели с подозрением. Надо отдать должное Джанет: она делала для Бренды все что могла: заплетала красивые ленты в ее кудрявые волосы, заставляла держать книжки на голове, чтобы исправить сутулость. Короче, выглядела Бренда совершенно по-девичьи, но, как только начинала идти или говорить, непроизвольно выдавала себя как абсолютно неженственную натуру.

Надо задуматься: а есть ли какие-то характерные существенные «мужские» манеры разговора или походки? Дело в том, что по каким-то непонятным причинам большинство людей мужского пола, выросших в североамериканской культуре, действительно ходят и разговаривают как-то по-особому, и Бренда инстинктивно копировала эти манеры для себя. Но почему? Потому что, несмотря на отсутствие пениса и на годы воспитания и социализации как девочки, она по-прежнему идентифицировала себя как мужчину. На каком-то первоначальном уровне она по-прежнему чувствовала себя мужчиной.

К сожалению, одноклассники Бренды не догадывались о ее состоянии. Они просто видели, что конкретная девочка подражает мужским манерам, и, как часто бывает с детьми, ухватились за эту особенность и стали называть ее «гориллой» и «дикаркой». Особенно раздражала их ее агрессивность. Она всегда дралась с девочками на переменках и сильно их била; с ней никто не играл. На самом деле Бренда превосходила стереотипом агрессивности даже своего брата-близнеца, воровала у него игрушки и даже поколачивала ради забавы. (Однажды, когда они вместе принимали ванну, у маленького Брайана произошла эрекция, и он гордо встал, чтобы покрасоваться. «Смотри, что у меня есть!» – воскликнул он. Бренда в ответ ударила его по яйцам.) Когда Бренда стала постарше, ее выгнали из школы за то, что она ударила дразнившую ее девочку, а затем повалила на землю и стала избивать.

При всем при этом родители каждый год возили Бренду в Балтимор к Мани, чтобы показать, как проходит перемена[68]. Честно говоря, Реймеры скрывали от Мани некоторые проблемы Бренды, видимо, желая выглядеть хорошими родителями. Но Мани не придавал значения или отмахивался от многих тревожных симптомов своей звездной пациентки, особенно в приватных беседах с ней. Мани начинал беседу с ряда вопросов. Когда она пыталась реагировать, он подсказывал определенным образом или просто перебивал. Бренда быстро научилась подсовывать ему всякую ерунду, которую он хотел услышать: да, конечно, она любит шить и играть в